Когда он исчез из виду, Дэя вздохнула и села на землю. Она расстегнула свою сумку и выволокла оттуда пару яблок, краюшку хлеба и кусочек ветчины и сыра.

— Ты что будешь есть в таком месте…?! — Рэй брезгливо поморщился. — Воняет так, что будто сотня бабулек прошла мимо…

Дэя пожала плечами, и, смастерив себе нехитрый бутерброд, стала жевать.

— Как тебя только не тошнит…

— Я научилась, есть при любых запахах, Рэй, — хихикнула Дэя. — Вареная кожа…ха! Когда я училась, и была еще на первом курсе в академии, наш профессор спокойно ел хлебцы с огурцом и пил какао, пока мы препарировали труп. И надо сказать, трупы всегда были не первой свежести. Утопленники, оборванцы, бездомные…

— Фу, прекрати!

Дэя широко усмехнулась и смачно откусила от бутерброда. Рэй лишь вздохнул и повалился на спину.

— Это самое плохое, что со мной происходило за годы воровства… — буркнул он. — Вся эта затея, все это путешествие…курам на смех.

— А я верю, что Кашим говорит правду, — сказал девушка. — Неужели тебя не превозносит до небес одна только мысль, что мы втроем можем изменить мир! Остановить войну! Это же…

— …глупо?

— Нет! Это потрясающе! — рассерженно сказала Дэя. — Не понимаю, почему ты так недоволен. Кашим обещал наградить тебя, когда все закончиться. Ты должен радоваться.

— Я бы больше радовался, если бы меня сразу наградили. Просто так, — проворчал Рэй, — рисковать своей шкурой ради призрачного богатства…это не мое.

— А ради мира?

Рэй кисло усмехнулся и посмотрел на девушку. Но Дэя говорила серьезно и смотрела на вора, ожидая ответа. Рэй вздохнул и, прикрыв глаза, провел по лицу рукой.

— Дэя…ты слишком идеализируешь наш поход. И меня тоже. Я предполагаю, что наши усилия дадут некий толчок, для дальнейших действий. Но остановка войны…в таком деле не бывает ничьей. Кто-то на этом сильно наварится. И не думаю, что мы с легкостью оставим эту машину. Ее разогнали много лет назад. Каковы наши шансы на то, что мы просто украдем яйцо, вернем его и Кашима папочке, и он остановит свои войска? М-м? Поднимет свои белые подштанники в качестве заключения мира и конца войны? Ты не понимаешь, о чем говоришь…

Дэя сжала кулачки и встав, подошла к лежащему вору. Она уперла руки в бока.

— Это я не понимаю, о чем говоришь ты! Ты же…просто ноешь! Мы еще даже не попробовали, а ты уже сомневаешься! Мне кажется, величайшая трусость, это не сделать того, что может изменить жизнь к лучшему!

— Величайшая трусость, Дэя, как и величайшее благо, понятие относительные. Не будь я трусом, я был бы, давно мертв. Так скажи мне, стоит ли оно того?

Рэй посмотрел в глаза девушки, и она лишь вздохнув, отошла в сторону.

— Твое прошлое мешает тебе видеть будущее, — вдруг сказала Дэя.