– Вроде нет…

– Значит, 2 августа можешь макать людей в фонтан.

– Чего?!

– Традиция. В России десантники собираются 2 августа, бухают, бузят и бросают всех в фонтаны. Ты теперь парашютист-десантник… Ладно, после объясню. Валим!

С огромным трудом переставляя ноги, ушибленные при падении, Федор ковылял прочь. Вокруг грохотало. В считанных метрах падали здоровенные камни, каждый мог расплющить голову как гнилой помидор. Но ощущение опасности не тревожило, хоть Зеркальный Щит, скорей всего, не работает – магия покинула его. Накатили апатия и жесточайшее равнодушие. Окрики Друга, заставившие выбраться из рушащегося здания, больше не оказывали никакого действия.

Плевать на все!

Лечь и лежать.

Умереть или просто валяться с пустыми глазами – не важно.

После испытанного безумного наслаждения вся остальная жизнь – сплошная серость. Больше ничего подобного не повторится никогда.

Споткнулся. Прямо на земле лежал мужчина в форме обер-лейтенанта, глаза закатились, на физиономии – блаженство. На мертвой физиономии.

Обошел. Переступить не хватило духа. Через три шага валялся следующий счастливчик. Остановился.

Куда идти? Зачем идти…

– Дебил, мля! – кричал Друг, преимущественно – матом, брызгая нематериальной слюной. – Таешь нахрен, сукин сын, как говно на солнце, а Юлия Сергеевна ждет! Она не знает, какая ты размазня. Хер собачий, а не мужик!

Он сорвался на предельно грубые выражения, сыпал ими как в прежней жизни, когда в автомастерской уронил на ногу аккумулятор от «Ниссана».

Не то чтобы матюги проняли человека, выросшего в заводской среде. Не такое слыхали. Но вот упоминание Юлии… И слова: он сейчас сдохнет как последнее чмо вместо того, чтобы стремится к ней… Они пробудили в беспросветной тьме какую-то искру.

Он представил ее лицо. Вообразил, как она говорит: «слабак».

Но губы не шевельнулись – даже в воображении. Юлия никогда бы так не оскорбила Федора. Тем более, что убеждена: он не слабак. Она верит в него больше, чем он сам!

Шаг за шагом, обходя тела, Федор двинулся дальше, грязный, нелепый в рваном сюртуке, пыльных штанах и неделю не чищеных штиблетах. Куда? Прямо. Лишь бы подальше от катаклизма, навстречу сгущающимся поздним сумеркам июня. Впереди ползла и удлинялась собственная тень, отбрасываемая гудящим за спиной оранжевым пламенем.

Вскоре позади что-то взорвалось, и свет исчез. Федор нашел на небе Полярную звезду и отправился на юг, обходя встречающиеся по пути хутора и юнкерские поместья.

– Мы с тобой настоящие русские парни, Федя, – грустно пошутил Друг. – Нам с тобой доверили поиграться с классной импортной штукой, и ты ее тут же поломал. Абыдна, да?