— Да хоть пять недель! И вообще, всех уволю, если они нам с тобой мешать будут. Но потом. А пока скажи, пусть заходят.

Мог бы и сам, но громкий голос мог стать причиной нового приступа боли. Сейчас они сюда заявятся, и вид у меня должен быть таким, чтобы даже самому последнему паникеру стало понятно: все у нас идет хорошо, а дальше будет еще лучше. Хотя где у нас таких взять? Лера легко вспорхнула с постели. Эх, мне бы так! Открыв дверь, подалась в сторону, освобождая проем: заходите, мол.

Они и зашли, все вместе. В комнатке сразу стало тесно. И шумно. Особенно старался Гудрон.

— Теоретик, ты же скоро грозой всех перквизиторов станешь! Они же бояться будут появляться в тех местах, где по слухам появился ты. У тебя же на них личный счет скоро за десяток перевалит, пора как за самолеты героя давать!

Это он хватил через край. Да и о каком десятке может идти речь, когда всего семеро? Трое — у выхода из каньона. Того самого, который едва не стал нашей общей могилой месяца три назад. И сейчас четверо. Или все-таки пять? Напрягаться, вспоминая, я не стал. Да мне и не дали, обрушив такое количество вопросов, что только и успевал переводить взгляд с одного на другого, даже не пытаясь сказать ни слова в ответ. Наконец, когда поутихло, начал с самого главного.

— Борис, как самочувствие?

Хотя и без того хорошо было видно, насколько для него трудной оказалась дорога. Но Гудрон не был бы самим собой, если бы не заявил.

— Дёма все ноги мне оттоптал. Я ему: держись от меня подальше. А он всю дорогу обниматься лез.

Демьян лишь фыркнул: кому, мол веришь?

— Как вы вообще здесь оказались?

Спрашивал я как будто бы у всех, но смотрел на Яниса. Он — мужик серьезный, лишнего трепать не станет. И еще, когда возбуждение от встречи прошло, мне вдруг стало так нехорошо, что единственной мыслью было: быстрей бы они ушли, чтобы заснуть снова.

— Остапа встретили, — сказал Янис. — А вообще удачно получилось, могли бы и разминуться.

— Далеко отсюда? — следующий вопрос мне дался с трудом, и это сразу заметили.

Они дружненько переглянулись, после чего Гудрон сказал.

— Отдыхай, Игорь, будет еще время.

И я не стал возражать. Лишь покрепче сжал Лере руку: не уходи, пожалуйста, пока не усну. Так приятно чувствовать ее тепло в своей, даже боль становится меньше. Вот ведь ухмылка судьбы: могу помочь всем, кроме себя самого.

— Проснулся? Пить хочешь? Еще я бульон сварила. И мясо жареное есть — настоящие отбивные. Мягкие! Ты только попробуй, и уже не остановить. Чему улыбаешься?

Своим мыслям. Ведь надо же так! Смотрю на тебя, и любуюсь. Наверное, на свете полно и куда более красивых девушек, но ты для меня — самая-самая! Мне нравится в тебе все. Как ты говоришь, смотришь, откидываешь со лба непослушную прядь волос. Или даже когда просто спишь. Во сне ты кажешься такой беззащитной! Я не Казанова, конечно же, но женщины у меня, чего уж там, были. Причем самые разные. Но гляжу на тебя, и думаю: ты такая единственная. И уже за одну только тебя можно простить этот гребанный мир, ведь именно он меня с тобой познакомил. Случилось бы со мной подобное на Земле? Возможно, да. А возможно, и нет. Чтобы влюбиться настолько. Не будь здесь Леры, мне было бы сложно примириться с этим миром. Даже не с ним самим, а с бессмысленностью существования. Когда все усилия направлены на то чтобы выжить, и пристроить задницу покомфортнее.

Подобное сплошь и рядом случается и на Земле. Но там история, культура. И множество знаний, овладеть даже частью которых не хватит и всей жизни. А что здесь? Вот эти плоды отлично помогают от диареи. А вот эти нив коем случае не стоит брать в руки. Иначе, сильнейшая аллергия даже у тех, кто об ее существовании знал только понаслышке. Видишь вон тот клочок травы, которое немного отличается цветом от остальной? Туда лучше не соваться: определенно под ним гнездо скрабсов. Земля под ногами провалится, и они отлично тобой пообедают. Котов здесь нет. Но если услышишь так похожее на кошачье мяуканье, беги со всех ног. Или, по крайней мере, успей крикнуть «мама!» перед тем как на тебя нападет самый страшный местный хищник — гвайзел. Кстати, единственное уязвимое место у него — шишка на лбу чуть выше переносицы. И это знания?! Но здесь у меня есть Валерия.

— Давай, Лера, — улыбался я. — Давай все, и в любом порядке. Нет, сначала попить.