— Да вы чего? — совершенно искренне изумился Лукас. — Да я всего лишь пошутил! Я же не собираюсь за ней ехать к черту на рога!

— Судя по твоему лицу, в этой шутке лишь доля шутки, — с сомнением откликнулся Питер.

— Да делать мне больше нечего! — возмущенно воскликнул Когинс и влил себе в глотку очередную порцию горячительного.

На этом их разговор резко прекратился. В трактир стремительно влетел главнокомандующий полка, в котором служили друзья. Так как практически весь полк отмечал восстановленное перемирие с орками, капитан Гортон прекрасно знал, где могут находиться его подчиненные в данное время суток.

— Приветствую вас, господа офицеры! — прогремел на все заведение густой бас.

— Приветствуем вас, господин капитан! — ровным хором откликнулись все без исключения.

— У меня прискорбная новость! — вновь гаркнул мужчина.

Одновременно с этим на улице раздался гром. Не моргнув и глазом при этом, капитан Гортон продолжил:

— Несмотря на подписанное перемирие, орки вновь напали на нас. — Последние его слова потонули в неодобрительном гуле, который, постепенно нарастая, медленно распространялся по таверне. — Молчать!

Одного слова оказалось достаточно, чтобы в стенах увеселительного заведения воцарилась идеальная тишина.

— Нам дан приказ свыше на рассвете выдвигаться к границе с землями орков, — командным тоном продолжил он. — Я надеюсь, что вы, господа, не струсите и немедленно отправитесь в штаб собирать вещи. Учтите, тот, кто не явится на построение в четыре утра, будет причислен к трусам и изменникам и незамедлительно отправлен в ссылку в горные шахты.

Окончив свою речь, главнокомандующий Ирвенского полка, повернулся на каблуках и широким шагом покинул таверну. Обладающие хорошей выдержкой офицеры смогли вздохнуть свободно. Однако разговоры среди них начались лишь через несколько минут после того, как удалился командир.

Лукас повернул голову к окну и, не обращая внимания на перебивающих друг друга друзей, внимательно стал наблюдать за тем, как очередная молния разрезает темно-серое небо. Что ж, трусом он никогда не был. И завтра в четыре утра он будет на месте. А Мари… он подумает о ней потом.

Молодые мужчины посидели еще немного, распивая на четверых бутылку красного. Порочные подвиги Когинса-младшего утратили для всех них былую прелесть и веселость. Их заменили серьезные думы о предстоящей войне и о будущем, которое ввиду последних событий становилось довольно неопределенным для каждого присутствующего в отдыхальне молодого человека.

— Надо бы по домам разъехаться, в последний раз родных повидать, — не слишком весело, наконец, выдал Питер. — Проститься, там, испросить прощения…

— С дубу рухнул что ли?! — возмущенно воззрился на него Лукас. — Какое в последний раз? Мы ведь не пушечное мясо, чтобы так рано умирать. Да и разве я могу оставить свою «невесту»? Как она там… без меня. — В голосе молодого мужчины проскользнула издевка.

— Ты в своем репертуаре, ловелас недоделанный, — фыркнул Брендон. — Нам сейчас не о красотках думать надо, а о предстоящих битвах. Сам посуди, если нас четверых выставят на передовую, то какова вероятность того…

— Надо верить в себя и своих товарищей, — упрямо возразил Когинс. — Если настроишься на отрицательный исход перед боем, то и умрешь быстрее. Разве я не прав?

— Прав, — подтвердил Брендон. — В том-то и дело, что рано или поздно умрем. Ты только представь полчище орков, которые слаженной командой идут на нас. Как по-твоему, сколько человек из нашего полка выстоят против них?

— Не знаю, — Лукас опустил голову и задумался. — Просто я даже допускать не хочу, что вот так глупо погибну…