Лекор пожевал губами – имя грозного демона ничего ему не говорило.

Выгнал его, сославшись на необходимость отдохнуть перед рыбалкой.

Несколько дней было спокойно. В смысле посвященный перестал парить мне мозги, но и поток полезных сведений с его стороны прекратился. Я стал серьезно задумываться над тем, что делать дальше – оставаться на этом острове бессмысленно, союзников среди островитян у меня нет, а плыть зайцем на здешних галерах опасно (могут выкинуть за борт). Не украсть ли мне лодку? Я завел привычку забираться на крыши домов в верхней части склона и отслеживать направления, в которых уходили корабли: карты, нарисованные Лекором, были довольно грубыми, а единственной сушей, видимой с доступной мне части берега, являлась скала с маяком.

На третий день в душе посвященного взяла верх другая страсть – любопытство. Лекор сам пришел в мою берлогу и принес подарки – куски засохшей лепешки и копченую с дымком рыбину. Я впустил его исключительно ради лепешки – очень хотелось вновь ощутить вкус хлеба. Сели, разлили воду по плошкам, размочили сухари. Островитянин хотел поговорить о дальних странах.

– Уважаемый, может, вам лучше сородичей расспросить?

– Соврут, – вздохнул Лекор. – Все, чем занимается владыка Багриш, окутано глубокой тайной. Слух о земле за океаном ходит давно – иногда корабли возвращаются из плавания, привозя странные предметы, травы, которые у нас не растут, или шкуры фантастических животных. Когда-то поговаривали о новой войне, но океанских кораблей слишком мало, и большой армии на них не перевезешь.

Что к лучшему – мне, например, проблем с перевертышами за глаза хватило.

– И как там у вас живут? – приступил к расспросам Лекор.

Рассказывать чужаку о жизни в Арконате оказалось нелегко. Как описать слепому цвет зари, а не видевшему снега – ледяной холод? У нас есть маги, рабов, наоборот, нет, и приносить жертвы запрещено. «Лохи нажористей и бабы покрасивше», – мог добавить от себя Тень. Лекора такая краткость, естественно, не устраивала, и он дотошно разъяснял для себя разнообразные мелочи, вроде качества дорог, приблизительной величины крестьянского надела и типичного для рынка набора продуктов. Сначала я пытался удержаться в рамках того, что может быть известно перевертышам, а потом плюнул. Кому какое дело до высоты шокангийских коней в холке?

Во время этих разговоров взгляд островитянина становился отсутствующий и немного сонный, а голос, наоборот, звучал необычайно твердо и без малейших запинок. В утлую лачугу без крыши и пола приходила тень истинного служителя Храма, грозного посвященного, получившего свой статус неизвестно за какие, но, несомненно, кровавые, заслуги.

К концу второго вечера нашей беседы Лекор, вероятно, просто не сумел придумать новых вопросов.

– М-да, – резюмировал он. – Признаюсь, я… кхм… не ожидал… э-э… масштаба.

Взгляд у островитянина стал прежний (как у шального зайца), а речь – причудливой.

– Масштабов чего, уважаемый?

Лекор вздрогнул и встрепенулся:

– Чем вы занимались у себя на родине, Зазу?

– Учился на правителя. Ну и воровал немного.

Островитянин чуть заметно усмехнулся:

– А когда выучились бы, стали воровать помногу?

– Мне теперь без разницы, чем заниматься. Я, можно сказать, божественное благословение во плоти.