— Все нормально.

Он распахнул дверь в каюту и осветил все уголки каюты, почти сразу задержав взгляд на небольшой кучке одежды на левой полке. Концом ручки с шариковым наконечником он отодвинул легкую блузку, бюстгальтер и пару трусиков в сторону, открывая крошечные детские туфельки, поставленные на полке. Он направил луч фонаря прямо на них и отошел назад, чтобы Карпентер и Хардинг смогли их увидеть.

— Кому принадлежат эти туфельки, мистер Хардинг?

Ответа не было.

— Кому принадлежит женское белье?

Ответа не было.

— Если у тебя имеются какие-либо объяснения, почему эти предметы находятся на борту твоей лодки, советую сообщить.

— Они принадлежат моей подруге, — произнес Хардинг сдавленным голосом. — У нее есть сын. Туфли принадлежат ему.

— Как ее зовут, Стив?

— Не могу сообщить вам. Она замужем и не имеет отношения ко всему происходящему.

Гелбрайт появился из каюты, неся на кончике шариковой ручки одну туфельку.

— На ремешке написано имя, начальник, X. САМНЕР. Здесь на полу какие-то пятна.

Он направил луч фонаря на несколько темных пятен около койки-кровати.

— Похоже, они свежие.

— Мне нужно знать, что вызвало появление этих пятен, Стив.

В мгновение ока молодой человек сорвался с места и, хватая бутылку двумя руками, с силой замахнулся, вынуждая Гелбрайта отступить.

— Все, хватит! — прорычал Хардинг, двигаясь к столу для мореходных карт. — Немедленно отойдите от перегородки. Назад, пока мне не пришлось пожалеть о том, что я могу сделать. Должны же вы оставить мне хоть какое-нибудь пространство, ради Господа Бога! Мне нужно подумать.

Он не был готов к тому, с какой легкостью Гелбрайт выхватил бутылку из рук Хардинга, скрутил его, развернув лицом к тиковой обшивке стены, и надел наручники.

— Будет масса времени подумать, когда мы доставим вас в камеру. — Инспектор толкнул его лицом вниз на диванчик. — Я арестовываю вас по подозрению в убийстве. Вы имеете право молчать. Все сказанное вами может быть использовано в суде против вас.