— Не бойтесь, — произнес он.

— Напугали вы меня, — выдохнула она, поглядывая вокруг, видно Сыча искала в темноте.

Недолго раздумывая, он достал из кошеля браслетку, что купил вместе с хитрым колетом и перчатками. Поднес золото к лампе, чтобы она разглядела браслет и сказал:

— Это вам.

— Мне? — не поверила она.

— Вам.

— Но за что? — говорила она удивленно и даже кажется испуганно.

И к украшению не прикасалась, сторонилась, словно боялась его.

Лет двадцать назад, там, за горными хребтами, далеко на юге, когда он уже вовсю брился, он стал замечать, что некоторые женщины в городах и деревнях стали к нему добры и благосклонны. Может, от того это было, что он ростом и широкими плечами превосходил почти всех других. А может от того, что он был грамотен и легко говорил слова, которые другие говорить не могли. А может, от того, что был он близок к офицерам и, имея кое-какую деньгу, тратил ее на одежду, такую же, что носят офицеры.

Но, скорее всего, что все это было вместе. Да к тому же не имел он ни сала лишнего, ни брюха вислого. В общем, денег он уже тогда женщинам не платил, и горячие южанки иной раз сами завали его.

Чаще то были девы солдатские, молодые и не очень: маркитантки, швеи, поварихи. Все те, что обычно в обозе солдатском идут. Но и местные женщины им интересовались.

И девки крестьянские, и девки городские, вдовы, особенно ласки его искали и даже предлагали себя замуж, одна имела бакалею и была зажиточной. Но больно тучна была и стара для него, было ей тогда уже за тридцать. И даже замужние, что мужей обманывать были рады. Всякие были у него женщины. И еще бы! Прочтя много романов, к своим годам он выучил и стиль, и слова, и целые фразы, что говорили кавалеры прекрасным дамам, и часто этим пользовался, чтобы получить постой и постель. Вот и теперь ему приходилось вспоминать старое.

— Госпожа, проведение жестоко, оно выбрало мне жену, а не я, — произнес он, — если бы выбирало мое сердце, то жена моя была бы другой.

— Что? — переспросила она, как будто не расслышав. — Господин, что вы такое говорите?

При этом голос ее чуть срывался, стала она дышать так, словно бежала перед этим.

— Я даже не понимаю, о чем вы говорите, — продолжала она.

А Волков тем временем поймал ее руку и стал надевать на нее браслет.

— Это очень дорого для меня, — говорила при этом госпожа Ланге.

Она даже предприняла слабую попытку высвободить свою руку, но он не дал ей и застегнул застежку. Тяжелый браслет красиво смотрелся на изящной ее руке. Плетение было великолепно. Ну, золото есть золото.

Женщина смотрела на свою руку едва ли не с ужасом. У него не было сомнений, что никто и никогда не дарил ей и десятой доли от этого браслета. Да, хорошо, что торговец предложил ему эту дорогую безделицу, а еще лучше, что епископ за нее заплатил.