Виновницей переполоха и впрямь оказалась Млава. После памятной и ставшей уже почти былинной «битвы у ворот», когда дежурный десяток не смог справиться с разъяренными Млавой и ее мамашей, наставник Прокоп выполнил свое обещание: отроки подкрадывались к девкам, когда те этого не ждали, и нападали на них. Девица же должна была при этом не растеряться, а дать отпор. Устраивать драку, разумеется, никто не предполагал, достаточно было научить девок не застывать столбом с перепугу в случае такой оказии, а вырываться, нанося ущерб нападающему и производя как можно больше шума, убежать с громкими призывами о помощи.

Чтобы не смущать криками строителей и другой крепостной люд, занятия проводили в кустах на дальнем конце острова.

Млава, в результате той эпической битвы уверовавшая, что рукопашный бой – единственный учебный предмет, в котором она может превзойти других девок, на этих занятиях старалась вовсю. Даже обидное поражение в драке с Ксенией стало для толстухи скорее поводом удвоить свои усилия. Похвальное усердие не замедлило сказаться, но довольно своеобразно: после «учебного» нападения на нее то один, то другой отрок отправлялся в лазарет к Юльке с телесными повреждениями легкой, а случалось, даже и средней тяжести.

В конце концов, дело дошло до того, что охотники связываться с ней совсем перевелись. Мальчишки нахально уклонялись от своих «обязанностей» и предпочитали выбирать себе «жертвы» поспокойней. Дело тут было вовсе не в их трусости или неспособности сладить с толстухой, а в жестком приказе наставников: «Девок ни в коем случае не калечить и боевых приемов к ним не применять». А без этого с неуемной внучкой Луки Говоруна справиться не получалось.

Но Млава уже вошла во вкус и натуральным образом тосковала без «спарринг-партнеров». Все время, отведенное для этого урока, безутешная дева бродила по кустам, производя побольше шума, чтобы ее легче было найти, нарочно поворачивалась спиной к местам, удобным для засады, чтобы на нее способнее было напасть, и… ничего! Хоть плачь! С горя она попыталась приходить на помощь другим девицам, исправно зовущим на помощь, но это счастье оказалось недолгим: либо нападающий тут же смывался, либо предполагаемая жертва сама накидывалась на Млаву с бранью, а потом жаловалась наставнику, дескать, «эта толстуха мешает учиться».

Добром это кончиться не могло. Страдающая от вопиющей несправедливости – не дают заниматься тем, что как раз хорошо и получается! – Млава не удержалась и прямо посреди крепости с воплем «Спасите, люди добрые!!!» сама накинулась на зазевавшегося отрока, тащившего на кухню ведра с водой. Сбила его с ног, не обращая внимания на то, что парень рухнул мордой прямо в образовавшуюся лужу, плюхнулась на него сверху и, продолжая орать во всю глотку, принялась заламывать ему руки.

Прибежавшие на крики плотники остолбенели. То, что парни порой принуждают девиц силой… ко всякому, им было прекрасно известно, но чтобы девица парня, да на глазах у всех, да еще и призывая на помощь! Такого они не только не видали, но и не слыхали никогда! Их сомнения разрешил подоспевший Илья:

– Стойте! Не мешайте им, учение у них такое.

Обозный старшина, выдерживая паузу, орлом оглядел собравшихся, огладил бороду, вздел к небесам указательный перст и важно добавил:

– Великая наука! Корней сказал – дехренизация называется!

Млава, наконец, заметила зрителей и замерла, сидя на спине поверженного отрока. Впервые в жизни она уловила на себе уважительные взгляды взрослых мужчин, ибо Михаил и его ближники все-таки приучили артельщиков относиться к науке с надлежащим почтением!

Следствием произошедшего стало событие, которое навсегда осталось в летописи Академии Архангела Михаила: впервые в поруб, на репу и воду, была водворена девица, а не отрок. Анна одобрила наказание, наложенное наставником Филимоном в ее отсутствие, но попеняла при этом, что раз уж придумали учить, так и следили бы, чтоб отроки не отлынивали, потому как негоже оставлять девицу без учения. А потом еле добралась до своей горницы, чтобы нахохотаться там вволю.