Одного пленного: давно не мытого, донельзя прыщавого и сутулого худющего кощея, чуть не от плеча до паха, своим мясницким топором развалил Сережик — Валерин телохранитель и водила еще с прежних времен. Второму полудурку, сильно косящему на один глаз и похоже от рождения не совсем адекватному — со свеженапортаченной клыкастой пастью на лбу — эффектно снес голову с плеч Мастиф, тоже из ближних. А пару юных ведьм, отправили в показательный полет с крыши пятиэтажки — уже мы с Зимним. Без метел, что характерно.

Ну не костре же их сжигать — согласно традициям святой инквизиции? Это перебор уже — право слово. К тому же дрова в городе — нынче в дефиците. Да и вонь горелого мяса вдыхать — не самое большое удовольствие.

— Да ну! Шашлыка нанюхаешься — только аппетит раздраконишь. И без того жрать охота — боюсь не сдержусь. Откушу от ляжки, а они поди глистастые, — подумав и сглотнув слюну, пробурчал Мастиф в ответ на поступившее от кого-то из бойцов предложение: «Сжечь ведьму». Пошутил, наверное.

Интересно какую цитату выдал бы сейчас киноман Шептун? Наверное эту: «Знаешь почему я использую нож? Пистолет это слишком быстро — не успеваешь насладиться!»

Ну а что с ними еще можно сделать? Повешать с табличкой на недоразвившейся девичьей груди? Не менее хлопотно, а возиться не хотелось совершенно. В роли мясников — тоже выступать поднадоело. И так за последнее время пришлось разнообразных тушек, столько разделать! Да и противное это занятие — казнь. Одно дело — «на бегу», в схватке врагов шинковать, а рубать повизгивающих и обосравшихся — это уже совсем иное: неприятное и муторное. До тошноты и отвращения. В том числе и к себе. А тут все просто: подтолкнул плечиком и любуйся полетом… И наглядно и не затратно и не особенно утомительно. И по-своему, тоже не менее креативно — во всяком случае, народец пялился на происходящее с нескрываемым интересом.

Два пронзительно верещащих тела почти одновременно — сочно и гулко, хлопнулись об асфальт, заставив гуртующуюся неподалеку стайку воробьев с тревожным шорохом взмыть в небо. Заодно обломав и шуганув в сторону родного подвала — аккуратно подбирающегося к ним кота. Прокатили мы охотника со свежей дичью на ужин. Ну ничего! Девчатиной полакомится. Если после собак что останется.

Одна особь женского пола с репой, аж минус сто пятьдесят пять — правда не сразу убилась окончательно.

— Во змея, глянь! Живучая как кошка, — озадаченно, но даже с каким-то легким уважением бормочет Валера, опасливо поглядывая вниз. Иди добивай. Или я? Нет — иди ты, Егор. Да не криви улыбальник, интеллигенция. Сам видишь — репа-то у неё: ого-го! Тебе в плюс нормально залететь должно. Наверное. Вот никак не пойму — по каким критериям, смотрящие бонусы нарезают. Может и нет у них никакой четкой системы? Чисто от настроения конкретного наблюдателя зависит? Иди-иди, давай, душевно тонко организованный!

Я поморщился, снова ощутив в ладони саднящую боль от крупной занозы, выхваченной из деревянных перил детского сада и послушно двинул вниз — отправлять недобитую на окончательную реинкарнацию. Может паучихой или гюрзой эта тварюшка более человечной будет. Для людей же, предстоящяя ей новая роль — точно безвреднее и безопаснее.

А насчет репутации: тут Валерон прав на все сто. Репа — наше всё!

Кстати, сам он относительно недавно достиг полтинника интеллекта и потому возможность самостоятельно видеть уровень и пункты репутации индивидов, пока еще доставляла ему прямо эстетическое наслаждение.

Да и к слову — три молодых организма, были обнаружены нами в состоянии эволюции. Ну, мы не мама — будить не стали. А попросту — весьма неблагородно вырезали туловища этих невменяшек сонными. Да и к чему тут благородство? Этим упырюгам недоразвитым — впору было осиновые колья в грудину забивать. Тупыми концами.

Ну а Зимний — стал просто очковым маньяком. В хорошем смысле этого не очень благозвучного словосочетания. Это не кровожадность в нем так проявилась, а практичность и здоровый прагматизм лидера и вожака.

Валерий — вполне себе адекватный мэн, но после того как раскрутил меня на рассказ о плюсах, которые дают очки характеристик вложенные в интеллект — то поначалу просто заболел перспективой получения уровней и разнообразных достижений. Что характерно: не только и даже не столько для себя любимого — но в гораздо большей мере для союзника и друга: «Егорки — убей взглядом».

До нашей встречи Зимний не успел эволюционировать и распределить накопившиеся в загашнике очки характеристик. Времени и возможности не было. Как и я в свое время — опасался из процесса выпасть. Потому: после нашей откровенной беседы и поведанных в ходе нее плюсах развития интеллекта, по достоинству оценив преимущества данного пути — Валера двинулся в том же направлении. Его отрицательная репутация без проблем конвертировалась в сорок пять полновесных очков энергии. После чего наши с ним роли в тандеме были окончательно закреплены. Я — по-возможности белый и пушистый, Зимний — зеленый и мокрый. Ну а как? Глупо было бы обнулять пункты его красной репы, раз уж они и так работают. Ну а грязной, но необходимой работенки вокруг было — до самого горизонта! Так что сейчас у Валеры уже за полтинник энергетических очков.

К слову сказать: как-то выбрав момент поудобнее — я ненавязчиво поинтересовался прошлыми деяниями Валерия. Теми — благодаря которым, аура его репутации ярко полыхала красным.

Он воспринял мой интерес вполне адекватно и отнесся к нему с пониманием. Надо же знать с кем ты в одной шлюпке с «Титаника» сваливаешь. Не стал мяться, изображать жертву обстоятельств и поведал — как все получилось. Зимний просто рассчитался с долгами, накопившимися за сорок семь годков. Поквитался со старыми недругами и закрыл давние счета. Если бы он не опередил своих оппонентов — то же самое, кто-то из них, скорее всего проделал бы и с ним самим.

— Ты пойми, Егор — я перед тобой из себя целку невинную изображать не желаю. Да и не получится у меня, при моем-то бэкграунде, — он хохотнул и вкусно пыхнул папироской, — в первые дни чего только не было. Но чтобы не углубляться и не ворошить — так скажу: детей и баб своих «крестников», я не трогал. И пехоте не позволял. Одного такого люто голодного до женской ласки кентярика — мне даже самому «отчислить» из бригады пришлось. За профнепригодность и по инвалидности. Ну, сам рассуди: какой из него боец — без головы? — он задорно и заразительно гогочет, — Больше скажу: две семьи тех, кого мне лично обнулить пришлось — и сейчас в поселке под нашей охраной живут. А куда им идти? Я же понимаю. Шуршат по хозяйству за пайку, как все.

— Не опасаешься рядом держать?

— Не особо. Они же в курсе, что их мужья и отцы не лекциями в воскресной школе промышляли. И ляг карта по иному — не я их, а они меня точно так же заземлили бы. Не раздумывая.