Как только мы устроили лагерь, я назначил Эмелию и Иова ответственными за ежедневные тренировки. Наши новобранцы едва успели привыкнуть к жизни в Круоре, и лишь единицы научились контролировать тени. Теперь они оказались на чужой территории, а на горизонте маячила надвигающаяся война. Даже опытные бойцы нервничали.

Со всем этим можно справиться. Я другого и не ждал. Первые несколько дней были тяжелыми, как я и предполагал. Чего я не смог предугадать, так это поведение Гейджа.

Вздохнув, я разгладил жилетку и огляделся вокруг. Ночь в Хайрите прекрасна. Небо цвета индиго усыпано миллионами звезд, чье мерцание пробивается сквозь ветвистые крыши домов. В лунном свете искрится иней, и вокруг так светло, что заклинатели даже не зажгли парящие рикримовые сферы уличных светильников. Однако тьме здесь тоже нашлось место, и ее сложно было не заметить. И впервые на моей памяти эта тьма не была связана с Круором.

Гейдж сидел в одиночестве перед общим костром рядом с библиотекой и наблюдал за языками пламени. Вокруг него роились тени, пожирая мягкий оранжевый свет. Гейджу нужно научиться контролировать тени, но он отказывался от уроков и тренировок. Однако он цеплялся за прошлое, и даже сейчас это было понятно по тому, как он поглаживал висящий на шее бронзовый ключ Океана.

Чувство вины едва не скрутило мои внутренности в узел. Много лет назад, когда я уговорил Талмейджа воскресить Нока, я чувствовал лишь груз ответственности на плечах, но я не сомневался в правильности своего решения. Но сейчас… Сейчас я не понимал, почему у меня трясутся руки.

Не знаю как, но внезапно я оказался… рядом. Как же так? Стараясь выровнять дыхание, я остановился возле каменной скамьи, давая Гейджу возможность высказать возражения по поводу моего присутствия.

– Садись, если хочешь. – Он даже не посмотрел на меня.

– Завтра нужно изучить пророчество, – сказал я, садясь рядом.

– Ради всего святого! – воскликнул Гейдж, отнимая руку от бронзового ключа. – Это все, что тебя сейчас волнует?

– А что еще меня должно волновать? – Я нахмурился. – Мы должны остановить Язмин.

– Неужели ты настолько бесчувственный? – Гейдж возвел глаза к небу. – Ты хоть представляешь, каково мне сейчас? Плевать на Язмин. Пускай она хоть сто войн развяжет. Мне все равно.

– Не говори так, – сказал я, чувствуя дрожь в пальцах. Я сжал кулаки, стараясь сохранять спокойствие. – Даже не могу представить, что ты чувствуешь. Должно быть…

– Молчи. – Гейдж пригвоздил меня стальным взглядом. – Не смей думать, что ты можешь понять меня в данной ситуации.

– Ты не единственный из нас, кто умер, Гейдж, – сказал я.

– И что? Мне от этого должно стать легче? Ты не знаешь, каково потерять свою суть! Ты ничего не понимаешь и никогда не поймешь!

– Неправда!

Я подорвался на ноги, удивленный своей внезапной вспышкой гнева. Сделав несколько вдохов, я постарался успокоиться. Откуда взялись эти эмоции? Почему рядом с ним я не могу оставаться хладнокровным? Да, я чувствую свою вину перед ним, но… Нет, дело в другом. Совсем в другом. Я не должен развивать эту мысль, потому что за ней тянутся воспоминания о той жизни, что была у меня до Круора. Воспоминания о Джуде.

Невольно я прижал руку к груди, где под рубашкой пульсировал болью давно заживший шрам.

Гейдж напрягся всем телом, но молчал и сердито смотрел на меня снизу вверх.

Взяв под контроль бурю эмоций, я прочистил горло.