— Пэт говорит, что они провели здесь весь вечер.

— Жаль.

— Только Поллиту понадобилось позвонить, и он выходил. Он отсутствовал три четверти часа. Что-то после девяти. Эми сидела за стойкой и болтала с Пэт. Затем. Поллит вернулся, и они опять ели и пили.

— Не заметила она чего-нибудь необычного в нем?

— Он был пьян. Ссорился с Эми.

— Ну в этом ничего необычного нет.

— Полагаю, что да, — подтвердила Салли. — Проклятье! Я раньше думала, что Пултни — самое прекрасное место на Земле. Помнишь, как нам было весело: Хьюго и ты, я и Эд Бейс? А теперь все ужасно и безобразно, и происходят вещи, которых никто не понимает. — Ее продолговатые зеленые глаза блестели от слез. — И даже консервированные креветки здесь отвратительные. — Она оттолкнула тарелку. — Чарли, мне надо идти.

— Я отвезу тебя.

— Нет, — сказала она. — Не надо.

Она встала и ушла.

Я заплатил по счету. Пэт Форсайт улыбнулась, сделав усилие. Она не была счастлива, и ей нравилось производить впечатление терпеливой жертвы злосчастной судьбы, но казалось, что она просто слишком много жалуется по пустякам.

Голова болела. Я устал, и мне все обрыдло. Я медленно поплелся вверх по холму к дому. Там я рассчитывал найти аспирин.

Каковы бы ни были свидетельства, я не верил, что Поллит прервал обед, проехал милю к верфи, трахнул меня по голове, погрузил в лодку и пустил в море. У него бы не хватило сил. Да и храбрости тоже.

День был прекрасный. Небо голубое, легкий юго-западный ветерок гнал облака, похожие на стадо овец. Джордж Эванс, почтальон, по обыкновению опаздывающий, наклонился над жимолостью у ворот моего дома.

Он сказал, что денек славный и еще что-то в этом роде, а я всматривался в его красное лицо, светлые глаза и думал: не ты ли меня стукнул по голове на верфи Спирмена?

— Выглядишь не очень хорошо, — сказал Джордж.

— Переутомился, — соврал я, наблюдая, как он зашагал по дороге, насвистывая. Я не верил, что Поллит — бандит. И это сильно расширяло рамки поисков. Любой в Пултни мог иметь зуб на Эгаттера. Чувство незащищенности было очень неприятно.

Я позвонил Скотто, сказав ему, чтобы он подготовил «Колдуна» к выходу во время вечернего прилива. На самом деле мне хотелось завалиться в постель и проспать суток двое. Но стартовый пистолет никого не ждет, и мы должны были уложить требуемую полугодовую тренировку «Колдуна» в три недели. Я всегда смогу прикорнуть несколько минут на борту.

И к тому же на «Колдуне» никто никого не шарахнет по голове. У меня оставалось до выхода минут десять, я быстро побрился, принял душ и пошел проведать отца. Сиделка читала в кухне «Дейли пост».

Она выдала привычную, широкую, с избытком губной помады улыбку над накрахмаленным фартуком.