В ту секунду, когда наши губы соприкоснулись, упали первые капли дождя. Крупные, тяжелые капли, охладившие мне кожу.

Я ощущала его язык, быстрый и ловкий. Мне было не до размышлений, я их больше не хотела. Я крепко прижалась к Мишелю. Оставалось только чувствовать, принимать, жить этими минутами. Наслаждаться прекрасным, молодым, крепким мужским телом, прижавшимся ко мне, и цепной реакцией электрических разрядов, пронзающих меня.

Мои руки скользнули к нему под футболку — я гладила мощные бицепсы, бороздку позвоночника, округлую спину. Дождевые капли падали все чаще, они окружали нас, стекали по одежде. Руки Мишеля уже были под юбкой, легли на мои ягодицы. Он прижался ко мне бедрами. Я поймала его дыхание и застонала, совершенно бесстыдно. Ноги стали ватными, они меня едва держали.

Нас ослепила молния, необыкновенно яркая, и тут же послышались трескучие раскаты грома, отдающиеся эхом, резонирующие, разрывающие небесный свод. Земля у нас под ногами, казалось, гудела и вибрировала.

От испуга я отпустила Мишеля. В панике огляделась. Ливень мешал разглядеть набережную, воздух вокруг пронизывали зеленые флюоресцирующие блики. Еще одна вспышка молнии призрачно озарила берег. Улица была пуста, в ресторанах подняли навесы. Мы были одни на всем пляже, единственные, кто нигде не спрятался. Деревья вдоль набережной раскачивались, сгибались под струями дождя, как неясные тени. Мы поспешно схватили свою обувь и побежали. На плитках дорожки воды было по щиколотку, и об нее разбивались миллионы дождевых капель. Мы бежали босиком мимо ресторанчиков, магазинов и кафе, к узенькой боковой улице, где стояла припаркованная машина.

Когда юго-западное побережье Франции содрогнулось от новых раскатов грома, я — дрожащая и задыхающаяся — рухнула на водительское сиденье и тут же захлопнула дверь. Отгородилась от внешнего мира. Мишель нырнул в машину следом за мной. Дождь барабанил по крыше, струился по ветровому стеклу. Окна сразу запотели.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Я закрыла глаза и запрокинула голову, чтобы дышать глубже. Мишель повернулся ко мне, и тут же его рука оказалась под моей мокрой насквозь юбкой. Меня словно пронзил электрический разряд. Я непроизвольно выгнулась. Он уткнулся лицом мне в шею, застонал, а его пальцы… Мы дышали торопливо, часто, поверхностно. От него пахло фантастически, дурманяще, вкус рта был божественным.

Я погладила его по животу. Футболка промокла и прилипла к телу, как вторая кожа. Моя рука скользнула ниже. Боже мой, я хотела его, как я его хотела! В ответ на поглаживания он высвободил руку и стянул мои трусики вниз.

На тротуаре уже были люди, совсем близко от машины. Я видела их краешком глаза. Это была пара с детской коляской, они шли очень быстро. Я замерла. Мой взгляд упал на игрушечную машинку Бастиана, лежащую на заднем сиденье, красную металлическую модель «феррари» с отломанным колесиком. Мишель босыми ногами смял рисунок, который Изабелла на прошлой неделе принесла из школы, а я забыла взять его из машины.

Я убрала руку и отодвинулась.

— Нет, — сказала я задыхаясь. — Нет, не надо…

Мишель меня словно и не слышал. Он был настойчив, а я за себя не отвечала. Если бы он продолжил, я ни за что бы не поручилась. Я позволила бы ему овладеть мною прямо здесь, на месте, в машине, припаркованной посреди улицы. И не просто в машине, а в нашей семейной машине. На водительском сиденье, которое всегда занимал Эрик, и среди вещичек Изабеллы и Бастиана.

Сердце в груди дико колотилось. Надо остановиться, надо сейчас же прекратить это. Я была в смятении. Схватила его за руку.

— Нет, — выдохнула я. — Остановись.

— Что?

Он посмотрел на меня безумными глазами. Они были такими же темными, как грозовое небо. Мишель судорожно дышал и выглядел, надо прямо сказать, неотразимо.

— Нет! — повторила я уже громче, но все еще с трудом переводя дыхание. — Перестань! Нельзя! Прекрати!

В его взгляде мелькнула искра разума, и когда до Мишеля дошло, что я имею в виду, он разжал руки. Подтянул резинку спортивных штанов, откинулся на подголовник и хмуро уставился в ветровое стекло, по которому стекали капли дождя. Прижал ладонь к пояснице, сделав страдальческое лицо.

— Ладно, — услышала я, но он сказал это скорее себе самому, чем мне. — Хорошо.

Я одернула юбку, прилипшую к ногам. Все на мне было мокрым и холодным, и я вздрогнула.