– Да, – ответил красавец, – один из лучших.

– Я хочу дать интервью. Я хочу рассказать всю правду об этом паршивом актёришке! Вы знаете, что он сделал? Он похитил мою душу! Он украл мою личность и выставил меня клоуном, шутом гороховым!

– Я с интересом вас выслушаю, – ответил красавец, подмигивая Рафину, и уводя ненавязчиво психа подальше в сторонку. Костя закинул пистолет в бардачок машины психа, после чего вернулся в свой автомобиль и мы снова тронулись в путь.

– Что это было? – поинтересовалась я.

Костя рассмеялся. Оказывается фильм, на премьере которого мы были несколько недель назад, экранизация одной из книг этого мужика. Эгоцентричный, как почти все писатели, он вывел самого себя в образе главного героя, поэтому Рафин, недолго думая, скопировал его внешность, характер и манеру держать себя, для своего персонажа – полусумасшедшего писателя.

– А ведь похоже получилось! – воскликнула я. – Я никогда прежде не видела этого мужика и не читала его книг, но мне сразу показалось, что я его как-будто знаю!

– Я несколько недель жил на его даче, бухал вместе с ним, слушал его байки и изучал, впитывал его…

– Да ты страшный человек, Рафин! – заметила я, шутя. – Хотя я делаю тоже самое. У всех персонажей из моего первого романа были реальные прототипы, я даже имена им не стала менять, и некоторые потом, после выхода книги, тоже были от этого не в восторге. Убить меня, конечно, никто не пытался, но разговаривать некоторые перестали… Самое удивительное, что обиделись те, про кого я, как мне казалось, не написала ничего такого! А вот мама, которой от меня действительно досталось, наоборот, стала моей самой ярой поклонницей – раз десять перечла эту книгу и давала её прочесть всем своим знакомым. Какая-то дура, после прочтения, сказала ей с упрёком: “Так вот значит ты какая!” Когда мама рассказала мне об этом, мне впервые пришло в голову поинтересоваться, а не обижается ли она на меня за то, что я рассказала всему свету о её алкоголизме, скверном характере и скандалах? На что она ответила – нет, ведь ты же рассказала правду. И это было самое лучшее, что я когда-либо слышала от своей мамы! Вот только теперь, в ожидании выхода моей второй книги, она мне все мозги прокомпостировала, требуя, чтобы на этот раз я изменила все имена. Я говорю, мам, ну как я могу изменить твоё имя – мне что тебя не мамой, а тётей называть? Братьям я имена, конечно, изменила, но им на это плевать. Ни тот, ни другой, за десять лет так и не нашли времени, чтобы прочитать книгу, написанную их сестрой. Надеюсь, и эту читать не станут.

На МКАДе мы сначала чуть не попали в аварию, а потом у нашего автомобиля спустило колесо.

– Это всё плохие знаки, – заметила я.

– Плохие или нет, а ехать всё равно надо, – ответил Рафин.