— А ты найди наемную девку с цельным веночком?
— То-то, ага. Не Пятрас, так сам Яцкус бы подобрался. Девка-то пригожая, ядреная.
— Вот ирод!
— Иисусе, Иисусе. Не простит Пятраса господь, если он батрачку испортил да бросил...
— Не бойся, Алексюс парень добрый. Возьмет и испорченную.
— Да будет заливать. У Алексюса кишка тонка. Невеста Алексюса еще в зыбке!
Долго бы еще судачили бабы да зубы чесали, но у крыльца появилась Веруте Валюнене с сыном. Это еще что такое? Ведь, кажется, до сих пор в публичные места она носа не совала. И с каких это пор Валюнене причислена к состоятельным? Еще больше, чем бабы, удивился Анастазас. Валюнене не было ни в списке жертвователей на железный фонд, ни в списке родственников актеров. Сам ведь билеты стриг, сам сидячие места распределял. И вот те и на! Подделка?
— Откуда получили сидячий, госпожа Валюнене?
— От господа бога, господин Тринкунас.
— Хо-хо-хо.
— Го-го-го.
— Просим без шуток!
— Учительница Кернюте свой уступила, — объяснил перепуганный Андрюс.
У баб затряслись бока от смеха, а рассвирепевший Анастазас решил свести старые счеты:
— А почему тогда с ублюдком Миколаса явилась?.. Почему не со своим жильцом и благодетелем, госпожа фельдшерша?..
— Сволочь! — И как хряснет Веруте Анастазаса по морде!
И вошла с Андрюсом в дверь, оставив Анастазаса ни живого, ни мертвого, приплюснутого к косяку.
Бабы затихли. Притворились, что не видели и не слышали, чтоб себе и своим детям ненароком не навредить, хотя животики так и распирало от хохота. Так тебе и надо, скотина неотесанная, за то, что мать оскорблял при ребенке. Так тебе и надо за то, что ребенка при матери нехорошо обзывал...
По правде говоря, ни Анастазас, ни бабы такого от Веруте не ожидали. С виду ведь — тихоня-тихоней. А попробуй, оказывается, задень... Умоешься соплями да еще облизнешься. Ничего не поделаешь, Анастазас. У вдовушки в доме хороший учитель живет. Аукштуолис давным-давно ее писать и читать научил, а теперь, говорят, объясняет, что босяки раньше или позже господ скинут и свои порядки устроят. Веруте-то, оказывается, способная ученица — приучает даже тебя, старейшего шаулиса Кукучяй, к этой мысли...
Одного только Розалия с бабами в толк не возьмут, почему самый молодой член шаулисов Кукучяй Кернюте такую честь Веруте оказала. Ведь не подруги они и даже не добрые знакомые... Может, она учительнице покрывало задарма выткала? В приданое. Голубое, будто летнее небо, и с белыми аистами, как она одна только умеет.