– У меня и в мыслях не было вас провоцировать. Если мое начальство узнает о нашем разговоре, то... – Она цыкнула.

Севастьянов давно заметил, что у кавказцев это цыканье всегда носит какой-то смысловой оттенок.

– Вы поставили меня в сложное положение, Залина Александровна. Я буду обязан доложить о попытке оказать на меня давление, хотя и ненавижу кляузничать. Если ваши слова – не более чем проверка на лояльность, санкционированная свыше, вам ничего не грозит. Если же вы доверились мне и хотели высказать свои соображения, которые считаете нужным скрывать от начальства... – Он не договорил. И так все было понятно.

– Я вижу, что не могу просить вас об этом, – сокрушенно вздохнула Плиева. – И все-таки попробуйте мне поверить. Я не играю. Я действительно думаю, что может сложиться ситуация, когда приказ...

– Довольно об этом, – перебил Севастьянов. – Я выполню любой приказ. И вы это знаете. Считайте, что проверка дала положительные результаты. А сейчас – если ваши предположения верны... а я почему-то думаю, что они верны и поле скоро исчезнет... мне бы хотелось оказаться ближе к месту событий. Войти в ЗОНУ первым. Вы поедете со мной?

Утвердительный кивок. Генерал продолжал:

– Обещаю, что этот досадный эпизод никак не повлияет на наши служебные отношения. Я буду по-прежнему прислушиваться к вашим советам: настолько, насколько сочту их разумными. Но в скобках замечу: мне противно, когда меня контролируют, как неуравновешенного мальчика. Ну ладно. Оставим разбор полетов на потом. Сейчас мне трудно сориентироваться с ходу, искренни вы со мной или нет. Поэтому будем считать, что этого разговора просто не было. Согласны?

Еще один кивок.

– А теперь вернемся немножко назад. К тому месту, когда вы сказали, что нам надо вести себя естественно. Вы считаете, что ОНИ чего-то от нас ожидают? То есть, поступая правильно (исходя из наших соображений о правильности и целесообразности), мы тем самым сыграем им на руку?

– Боюсь, что это может оказаться именно так.

– Стало быть, в какой-то момент мы должны поступить неправильно? Но в какой?

– Теперь это не имеет значения, – с напускным равнодушием сказала Залина.

«О-о-о, эта тонкая хитрость восточных женщин! Поди разбери, чего она добивается на самом деле!» Теперь Севастьянов и сам не знал, чего хочет Плиева. Играет она по-честному или нет? А может, и вовсе не играет? «Но чего-то она от меня добивается, это точно!»

– Ведь вы, генерал, будете исполнять любой приказ. И не забывайте, что я тоже – человек подневольный.

«Может, в этом весь смысл? Она чего-то хочет, но боится ослушаться. Значит, она собирается сделать что-то моими руками? И в то же время – теперь уже не знает, можно ли мне доверять? Головоломка! Только этого мне сейчас не хватало – сидеть и думать, что она прячет в рукаве! А! Ерунда! Будем действовать по плану. Пока вроде бы все ясно».

– Некрасов! – крикнул Севастьянов, и в следующую секунду капитан материализовался на пороге. – Собирай своих людей, мы едем к сгоревшему бензовозу. Поговори со связистами, нам нужен какой-нибудь прибор, регистрирующий электромагнитное излучение. Выдвигаемся через пятнадцать... Отставить! Десять минут.

Рука капитана снова загадочным образом преодолела пространство, по шву – у козырька – опять по шву, он развернулся и исчез за дверью.

– Вы зачем-то все усложнили, Залина Александровна, – укоризненно сказал генерал. – Я не понимаю, зачем вам это было нужно.

В ответ – легкая улыбка. Казалось, она говорила: «Значит, зачем-то нужно. Но зачем? Позвольте мне промолчать».