– ОНИ нам подыгрывают? – закончил за нее генерал. Плиева посмотрела на него с восхищением. Именно это она и хотела сказать. Она кивнула.

– Подыгрывают или просто играют с нами, как кот – с наполовину задушенной мышью? – уточнил Севастьянов.

– Подыгрывают. Это не смахивает на игру.

– Почему я так сказал? – продолжал генерал. – Меня это тоже сильно волнует. Предположим, что поле внезапно исчезло. Тогда я набираю штурмовую группу, – он через плечо кивнул в сторону двери, за которой стоял Некрасов, и Плиева поняла, какая на самом деле роль отводится капитану и его подчиненным – быть первыми, – и веду ее на поиски этой самой хреновины. А она, почувствовав присутствие людей, вдруг – РАЗ! И снова включается. Простая уловка. Военная хитрость. Заманивает к себе. Это я называю игрой, как кошка с мышкой.

– Но тогда бы она, – Плиева поймала себя на мысли, что они до сих пор не выработали единого названия для ОБЪЕКТА, они называли его как угодно – штуковина, хреновина, объект, оно, она и так далее, но никак не могли определиться, – могла усилить поле прямо сейчас, дождавшись, когда вокруг нее соберутся воинские части.

– Тоже верно. Значит, она именно подыгрывает.

– Да, и меня это сильно настораживает. Я уже сказала вам, что не думаю, будто внутри кто-то сидит. Скорее всего, мы имеем дело с машиной, искусственным интеллектом... Безусловно, на несколько порядков более мощным, чем существующие на Земле компьютеры, но все же – машиной. А раз так – она просто отрабатывает заложенную в нее программу.

– Осталось всего ничего – понять, в чем она заключается, – усмехнулся генерал.

– Да... – Плиева развела руками, в этом жесте сквозила беспомощность. – И все-таки, думаю, у нас есть шанс разобраться. Вспомните, ведь эта программа ориентирована на человека, на особенности его психики, поведения... Она все это учитывает. Возможно, нас длительное время изучали – наблюдали со стороны и на основе наблюдений составили эту программу.

– Принцип детерминированности в действии? – подмигнул Севастьянов. – Все не случайно?

– Ну скажите честно, а разве вы думаете по-другому?

– Я еще не готов полностью с вами согласиться, но... Мне пришла в голову интересная мысль. А ведь этот принцип детерминированности... Это же не что иное, как признание существования некоего божества, не так ли? Если мы допускаем, что все предопределено, значит, существует Некто, кто всем этим распоряжается? Думаю, папа римский проголосовал бы «за»...

– А вы?

– А я – не папа римский. Но с вами я почти готов им стать.

– Хотите сказать, что я сталкиваю вас на идеалистические позиции?

– Хочу сказать, что у вас это ловко получается. С одной стороны, вроде бы все предопределено. Но с другой... Когда окончательно во всем этом запутываешься и перестаешь что-либо понимать – пожалуйста, лот он вам «принцип ужастика»: все происходит потому, что происходит. Я уже слышал нечто подобное. «Неисповедимы пути Господни». Этим можно все объяснить, правда?

– Наверное, так. Мы просто оправдываем конечность процесса познания. Придумываем разные законы и правила, а потом находим тысячи исключений из них. Когда количество исключений достигает некой критической величины, мы придумываем новые законы, и так далее. Замкнутый круг...

– Да. – Генерал вздохнул. – И смысл нашей сегодняшней встречи – этот круг разомкнуть. – Он помолчал. – Вы считаете, нам это удастся?

На этот вопрос у Плиевой не было утешительного ответа.

– Мы должны попробовать.