— Тут им и место, сволочам, — кто-то сплюнул.

Дверь закрылась. Вокруг Неи опять была лишь чернота.

И откуда такая злоба? Удивительно, как быстро люди начинали ненавидеть тех, кто сидел в кандалах. Наручники каким-то образом опускали заключенного до уровня грязи, а тюремщиков возвышали до лордов. А ведь Нея знала этих «тюремщиков» как облупленных.

Солдаты родной заставы, чтоб их.

Она слышала лишь голос того, кто не пустил Олмера, но в памяти тут же появился улыбчивый Паскет. Молодой мужчина, прошедший войну, не отличался особой силой или ловкостью. Но она считала его хорошим солдатом. Дисциплинированным. В первый ее день на заставе только Паскет не прятал глаз, когда она представилась. Солдаты морщились и хмурились, украдкой разглядывая магичку в кителе, а он смотрел спокойно.

— Куда нести ваши вещи? — спросил он, когда все разошлись, а Нея осталась посреди двора с тяжелым сундуком у ног. Почему-то не приказала поднять его в комнату.

— В дом, — и сама же взяла за ручку с одной стороны, а солдат тут же схватился с другой. — Вы дежурный?

— Нет. Сегодня я должен быть в патруле. Но ждал, когда представят нового лейтенанта.

— Вы сержант Милкот? — решила она.

— Рядовой Паскет. Сержант пока занят, он еще не вернулся из деревни. Но я могу вам показать все, что нужно. Я тут уже два месяца служу.

— Недолго, — заметила она.

— Подольше остальных, — улыбнулся он. — Других перевели только две недели назад. Из третьего полка. Его расформировали и разбросали. А я как-то сам попросил перевода. Я из Южной крепости, надоело мне воевать. Вот и вышло, что раньше.

— Значит, здесь в основном те, кто служил в третьем полку до того, как их перевели?

— Вроде так. Сержант, я да еще рядовой Каспин, который приехал на днях, все мы из разных мест. А остальные, да, из третьего…

Нея думала, если на заставе и остались люди, которым можно доверять, так это вот та самая троица: Милкот, Каспин и Паскет. Они ни с кем не враждовали на заставе, но чувствовалось, что существуют отдельно. Никто из них не нарушал ее приказов. И к ней все трое относились с уважением, хоть и побаивались. С другими солдатами особой дружбы у них не было. Это не значило, что все трое встанут на защиту какого-то лейтенанта Неи Харт. Но все же надежда, что они будут на ее стороне, не покидала. Оказалось, напрасно. Паскет лишний раз даже не открывал дверь, когда появлялся, и именно он пустил к ней Эрхена.

Нея прислушалась. Она знала, что в мешке человек. Когда его бросили, мелькнули толстые сапоги, но большего рассмотреть не удалось. Дверь слишком быстро закрыли.

Она боялась двинуться с места, как будто это могло что-то изменить или кого-то спугнуть. Еще когда тюремщики сказали: «Тут им и место», Нея оцепенела, да с тех пор и сидела деревянным истуканом. Так, со смесью страха и пренебрежения, обыватели говорили о магах.

И сейчас Харт безо всякого колдовства знала: в шаге от нее лежит одаренный. Не Бон, потому что боевик — подручный Олмера, и пока чиновник свободно ходит по заставе, своего человека он точно не отдаст. По всему выходило, что там лежит ведьмак. Лежит и не шевелится.

Нея сжала непослушные пальцы в кулаки. Ей нужно было собраться.

Кисти рук почти потеряли чувствительность. Нея чуть не пропустила мешок, когда пыталась на ощупь в темноте найти того, кого бросили к ней. Пальцы не ощущали грубую ткань, но как-то все же ее удалось стянуть. Человек дышал, его руки были холодными. Их стянули веревкой за спиной, судя по всему.