Нея медленно провела ладонями вверх, но так и не почувствовала, что под ними. Кандалы уже сделали свое дело.

Она опустилась на четвереньки. Носом, щекой кое-как добралась до непокрытой головы. Мягкие волосы защекотали кожу, и она почувствовала знакомый запах васильков. Дальше спустилась к рукам и деревянными пальцами постаралась развязать узлы. Но вскоре она их уже жевала и тянула зубами. И даже примерно не могла сказать, сколько с этим возилась. Возможно, путы никак не влияли на состояние человека, но приходить в себя приятнее со свободными руками.

Нея с облегчением выплюнула веревку и высвободила чужие кисти.

Хорошо, что на заставе нет еще одной пары наручников. Правда, выходило, что ведьмака либо чем-то опоили, либо сильно ударили. Или же снова надели на него блокирующий амулет. Действовал он, как правило, около трех часов. И зачем оставлять в живых того, кто был не нужен?

Пока Нея возилась с веревками и размышляла, пленник завозился. Долгое время ничего не происходило, просто какое-то шевеление и тишина.

Страшно представить, как чувствует себя избитый человек, открывая глаза в абсолютной темноте. Что он в этот момент может подумать?

— Как ты? — спросила Нея.

От длительного молчания ее голос сипел и, возможно, в темноте лишь еще больше напугал пленника.

— Нея? — вырвался хрип из горла ведьмака.

Харт выдохнула.

До этого она не представляла, как же приятно, когда тебя называют по имени. Особенно в темном подвале и голосом вернувшегося с того света Эзры.

Смешок вышел неожиданно звонким.

— Тебе весело? — слабым голосом проговорил он.

— Просто рада тебе. Нет, не так. Я рада, что ты жив, и рада, что увижу… услышу тебя перед…

— Неужели ты собралась умирать? — удивился он. Оставь это до лучших времен.

— Не первый раз ты их упоминаешь, эти времена. Но мне кажется, все лучшие уже позади.

В темноте раздался стон, шуршание, и ей в бок ткнулась голова. Ведьмак стоял на четвереньках и дышал, с шумом втягивая воздух.

Нея подняла руки, чтобы прикоснуться к мягким волосам, но ее пальцы ничего не почувствовали. Она неловко опустила кисти на макушку и тут же убрала. Ей вдруг стало обидно, больно и жалко себя. И все из-за того, что не смогла прикоснуться. Даже смешно.

— Это кандалы? — спросил Эзра, находя в темноте ее руки.

Теперь он сидел рядом с ней, она даже чувствовала его дыхание. От такой близости вдруг накатило странное спокойствие. Она не одна, а даже умирать вдвоем приятнее, чем поодиночке. Хотя лучше бы не умирать.