– Не утруждайтесь, сам найду, – вежливо ответил Андрей.

– Только, пожалуйста, наденьте бахилы, вон там. – Мужчина указал на коробку. – И халатик накиньте. – Он снял с вешалки дежурный халат и протянул его Ильину. – Порядок, знаете ли.

Андрей накинул халат на плечи и быстро поднялся по лестнице. Прошел по коридору мимо задремавшей медсестры и постучал.

– Да, да. Войдите, – донеслось из-за двери.

Услышав голос, девушка встрепенулась и размытым взглядом уставилась на Ильина.

– Я к Валентину Николаевичу, – шепотом сказал Андрей.

Девушка покивала и снова устроилась отдыхать, опустив голову на скрещенные руки.

– Валентин Николаевич, здравствуйте. Меня зовут Андрей Михайлович. – Ильин раскрыл удостоверение и протянул его врачу.

Врач скрупулезно изучил красную книжицу и вернул ее владельцу.

– Прошу, присаживайтесь. – Валентин Николаевич показал рукой на стул. – Что в такой час понадобилось от нас органам? – спросил он, поправляя очки.

– Очень неотложное дело, – пододвигая стул поближе к врачу, сказал Андрей. – Я к вам по поводу одного вашего пациента.

– Интересно, какого же?

– Самохин Эдуард.

– Да-да, припоминаю, – задумчиво протянул Валентин Николаевич, потирая высокий лоб. – Он проходил у нас лечение, года три – три с половиной назад. Как он?

– Ну, это мне у вас хотелось спросить.

– Вы знаете, очень интересный случай. По всему он должен был умереть, но у него такой здоровый и живучий организм оказался, что через год пришлось его выписать, хотя с таким процентом и тяжестью ожогов, как у него, люди если не умирают, то лечатся по нескольку лет. Правда, пришлось пересадить ему часть кожи от донора, но и тут чудеса – организм не отторг чужие ткани, а, наоборот, сросся как со своими, родными. Я даже по нему доклад на симпозиум писал. Хотите посмотреть? – Воодушевленный Валентин Николаевич повернулся к компьютеру.

– Может, позже? – оборвал порыв Ильин.

– Да-да, – немного расстроенно согласился доктор.

– Скажите, а не замечали ли вы за ним каких-нибудь странностей?

– Да сколько угодно, – затараторил Валентин Николаевич. – Вообще, беспокойный пациент был. Во сне бредил, все жену свою звал, зубами скрежетал, соседи по палате частенько жаловались на него. После операций вырывал капельницы, кричал, чтобы мы его к ней отпустили, дали ему умереть. А один раз упрашивал медсестру дать ему большую дозу транквилизаторов.