9. Девушка из Торсланды

Теплые отблески свечного пламени плясали на дощатых стенах деревенского дома. Пламя свечей и огонь в очаге боролись с вечерним ноябрьским сумраком: в это время дня в Швеции небо быстро окрашивалось во всё более темные оттенки серого и наконец становилось черным, как ночь. В одной из четырех комнат дома, принадлежавшего Густафу Эрикссону, лежала его жена Беата и рожала второго ребенка. Три года назад она произвела на свет дочь Анну Кристину. На этот раз фермер надеялся, что родится сын: кто-то ведь должен ему помогать со скотиной и полевыми работами. Надежды Густафа не сбылись: 27 ноября 1843 года комнату огласили крики новорожденной Элизабет.

Эрикссоны жили лучше большинства крестьян, обрабатывавших землю в Торсланде, местечке, расположенном примерно в шестнадцати километрах к западу от Гётеборга. Несмотря на то что Элизабет родилась в период засухи, начавшейся в 1840-х годах, ее семья была достаточно зажиточной. Густаф Эрикссон выращивал зерно, лен и картофель; у него был собственный амбар, несколько коров, свиньи, куры и лошадь. Дощатый дом, в котором выросла Элизабет, ее старшая сестра и двое младших братьев – Ларс 1848 года рождения и Сванте, родившийся в 1851 году, – считался по меркам Торсланды просторным. В доме была кухня, где Эрикссоны трапезничали, гостиная и три спальни на первом и втором этажах.

Как и полагалось дочери крестьянина, Элизабет приобщилась к деревенскому труду, как только научилась поднимать ведра и собирать яйца. Став постарше, она начала помогать доить коров, ухаживать за свиньями и курами, сбивать масло и готовить традиционный шведский алкогольный напиток аквавит, который подавали к столу. Зимой утро в деревне начиналось задолго до рассвета: Элизабет, ее мать или сестра вставали в кромешной тьме и зажигали очаги и лампы. Летом мужчины и женщины до позднего вечера работали в поле. Прежде крестьянские жены всегда трудились на поле бок о бок с мужьями, но в середине девятнадцатого века наемный труд в Швеции существенно подешевел, и Беата с дочерьми, скорее всего, занимались домашними делами. Хотя на ферме имелись работники, деревенская жизнь уравнивала всех. Разница между хозяевами и прислугой была невелика. «Все сидели за одним столом и ели с одного блюда», – вспоминал один из наемных работников фермы. Он также писал, что все в доме «выполняли одинаковую работу, и дочери фермера спали в одной постели с горничными»[162].

Жители маленькой деревеньки Стора-Тумлехед и молились вместе. По воскресеньям консервативные лютеране ходили в церковь и изучали Библию. В шведских семьях было принято, чтобы глава дома исполнял роль духовного наставника не только для своих домашних, но и для наемных работников. Отец Элизабет следил за ежедневным исполнением религиозного долга. Молились несколько раз в день: до еды, перед отходом ко сну и сразу после пробуждения, благодаря Господа за то, что хранил агнцев своих, пока те спали.

Элизабет наверняка и помыслить не могла, что ее жизнь не вечно будет регулироваться мерным ритмом крестьянских будней: сменой сезонов, жатвой, замерзанием земли, оттепелью и посевной порой. В детстве от нее ничего не требовали, кроме умения вести хозяйство, присматривать за детьми и животными. Всему этому она могла легко научиться, помогая матери. Образование она получила самое минимальное, как и все дети ее круга. Крестьяне зачастую считали образование «лишними знаниями», которые отвлекают детей от сельскохозяйственных работ. Хотя к середине девятнадцатого века все приходы обязали учредить начальные школы для местных детей, в программу обучения входили лишь базовые предметы: чтение и арифметика, а для мальчиков еще и письмо. Каждый лютеранин должен был уметь читать, так как в основе богослужения лежало изучение Библии и понимание катехизиса. Готовясь к конфирмации, Элизабет, ее сестра и братья регулярно ходили в церковь в Торсланде на уроки Священного Писания. Дорога занимала почти час.

Детей обучали Краткому катехизису из «Книги согласия» Мартина Лютера 1529 года, где изложены постулаты лютеранской веры. Элизабет следовало заучить Десять заповедей, Деяния апостолов и молитву «Отче наш»; знать, что такое Святое Крещение, Власть ключей[163] и исповеди, а также Святая Евхаристия. Поскольку от всех лютеран требовалось глубокое понимание Слова Божьего, Элизабет наверняка изучала Священное Писание, а приходской священник и отец должны были регулярно проверять, хорошо ли она усвоила урок.

– Что такое Десять заповедей? – спрашивал священник.

– Десять заповедей – это Закон Божий, – отвечала Элизабет.

– А как Бог установил этот Закон?

– Создав людей, Он прописал Закон в их сердцах. А потом составил Десять заповедей, записал их на двух каменных плитах и передал людям через Моисея, – отвечала она. За ответами в свободной форме должны были следовать прямые цитаты из Библии.

– Назови шестую заповедь, – спрашивали ее.

– Не прелюбодействуй.

– Что это значит?

– Бойся и люби Господа и веди чистую и благопристойную жизнь в словах и деяниях своих. Муж и жена должны любить и почитать друг друга. Плотские отношения возможны только в браке. Никто не должен поддаваться примитивным страстям, – так ее учили отвечать.

Элизабет готовили к вступлению в ряды лютеран. Четырнадцатого августа 1859 года в возрасте пятнадцати лет она прошла конфирмацию в старой церкви Торсланды, похожей на обычный жилой дом. Это означало, что она готова вступить во взрослый мир: твердое знание Слова Божьего должно было помочь ей пережить все испытания, которые встретятся в ее жизни, и противостоять соблазнам.

Прошло чуть больше года, и за месяц до своего семнадцатилетия Элизабет Густафсдоттер отправилась в Гётеборг искать работу служанки. В 1857 году с той же целью в город ушла Анна Кристина – дорога занимала полдня. Как и в других европейских странах, в Швеции молодые девушки часто устраивались служанками, чтобы получить опыт ведения хозяйства вдали от родных стен. Годы, проведенные в услужении, – работа на кухне и в детской, мытье полов под надзором хозяйки – становились своего рода подготовкой к семейной жизни. Девушки также могли заработать себе на приданое или на покупку белья, одежды и прочих предметов, необходимых жене и матери. Кроме того, в городе у деревенской девушки было больше шансов найти хорошего мужа. Несмотря на то что дочери фермеров росли бок о бок с наемными рабочими и людьми более низкого социального статуса, браки между представителями разных социальных классов не приветствовались. В городе было намного проще найти подходящего супруга: фермерской дочери подошел бы и сын ремесленника, и сын мелкого лавочника.

В этом отношении особенно повезло Анне Кристине. Она не только сумела найти место служанки в доме сапожника Бернхарда Олссона, но и вышла за Олссона замуж через семь лет службы, в 1864 году. Такие союзы были обычным явлением, если служанка и хозяин принадлежали к одному классу[164]. Старшие сестры, зарекомендовавшие себя в городе, часто помогали младшим найти хорошее место, иногда в том же доме, где работали сами. Скорее всего, Анна Кристина похлопотала за сестру и подыскала ей работу в Гётеборге. Согласно архивным записям, 5 октября 1860 года Элизабет проживала в гётеборгском районе Майорна, где селились представители рабочего класса. Четыре месяца спустя, в феврале, проходила официальная перепись населения: Элизабет записана как служанка в семье Ларса Фредрика Олссона[165].

Подобно хозяину Анны Кристины, Ларс Фредрик Олссон был не богат, а скорее принадлежал к обеспеченной прослойке мелкого среднего класса. В переписи населения указано, что его род занятий – månadskarl. Вероятно, он был управляющим в многоквартирном доме в Аллменна Веген, районе, раскинувшемся над портом на небольшом холме, где и проживал с семьей[166]. Судя по всему, дела у Олссона шли хорошо: в 1870-х годах он купил собственное жилье в Майорне.

Элизабет и ее работодатель находились приблизительно на одной ступени социальной лестницы, но с улучшением финансового положения Олссоны наверняка захотели продемонстрировать свое богатство соседям и деловым партнерам. Поскольку женский труд в Швеции оплачивался очень дешево, а Акт о прислуге обязывал всех, кто не работал на земле, поступать в услужение, даже очень бедные семьи имели возможность нанять служанок. У Ларса Фредрика и его жены Йоханны работали две девушки: Элизабет и Лена Карлссон. Скорее всего, они жили на чердаке дома и спали в одной кровати. Хватало ли девушкам работы, учитывая, что дом был небольшой, а детей у хозяев всего двое – трех и четырех лет? Современники утверждают, что в Швеции девятнадцатого века семьи, принадлежавшие к низшей прослойке среднего класса, нередко держали слишком много слуг, которым просто не находилось занятия. Вспоминая о своем детстве, историк искусства Хенрик Корнелл описывает одну зажиточную хозяюшку, которая в попытках найти скучавшим горничным занятие заставляла их носить из комнаты в комнату мокрые простыни и ловить пыль, прежде чем та успеет осесть на мебели[167].