Особенности Лондона серьезно затрудняют его изучение. Яркий и разнообразный, он состоит из целой сети районов со своей планировкой, которые просто отказываются сочетаться. Здесь нет общей сети улиц, как в Нью-Йорке, а сами улицы изгибаются, хотя мы этого не замечаем. Дело осложняет Темза – многие лондонцы считают, что она течет строго с запада на восток от Туикенема до Дартфорда, но на самом деле ее путь напоминает извилистый след муравья; от Хаммерсмита она течет на юг, от Вестминстерского моста – на север, а вокруг Собачьего острова описывает почти идеальный полукруг. «Этот город можно изобразить на карте, но его нельзя представить себе целиком, – писал Питер Акройд в своей монументальной истории города «Лондон. Биография». – Его приходится брать на веру – разум отступает перед его огромностью»[349][350]. Лондон трудно понять, потому что он никогда не строился по плану. А в месте, которое трудно понять, еще труднее ориентироваться.

В 2005 году компания TfL, управляющая транспортной системой Лондона, попыталась облегчить жизнь пешеходам и помочь им ориентироваться в городе. Консультанты из фирмы Applied Wayfinding[351] разработали ряд информационных стендов, на которых размещены понятные карты и информация о расстоянии и времени. Сейчас в столице Великобритании их уже больше двух тысяч: у станций метро, на перекрестках, рядом с достопримечательностями (если вы недавно были в Лондоне, то, вероятно, видели их). Они ориентированы «по направлению движения», то есть в том направлении, куда смотрите вы, так что вам незачем знать, где север. Очень удобно, что на стенде имеются две карты: крупномасштабная, подробная, с «пятиминутным» кругом, показывающим, куда можно дойти за пять минут, и мелкомасштабная, с «пятнадцатиминутным» кругом, которая показывает окрестности и связь с соседними районами. Это очень хитрый трюк, помогающий людям строить мысленные карты: вы представляете себе это место, проходите несколько улиц до следующего стенда, представляете его, и так далее, пока у вас в голове не отобразится весь город[352]. По крайней мере, в теории.

В городском планировании те города, которые легко визуализировать, считаются «понятными» (схемы для пешеходов, установленные TfL, называются «Понятный Лондон»). Понятный город легко прочесть и запомнить, а значит, в нем легко ориентироваться. Идея, что город должен и может быть понятным, принадлежит урбанисту XX века Кевину Линчу, который изучал, как люди воспринимают искусственную среду и как реагируют на нее. В работе «Образ города», опубликованной в 1960 году и вобравшей результаты пятилетнего исследования Бостона, Джерси-Сити и Лос-Анджелеса, Линч выделил пять элементов городского дизайна, необходимых для того, чтобы жители могли сформировать четкую картину своего окружения: пути (каналы перемещения), границы (линейные элементы, разделяющие разные зоны), районы (отдельные части внутри города), узлы (перекрестки или места, где собираются люди) и ориентиры (холмы, высокие здания, памятники, деревья и так далее). Без этих принципов организации, утверждает он, город будет непонятным и в нем будет сложно ориентироваться, что неизбежно скажется на качестве жизни:

Линч опубликовал «Образ города» за десять лет до того, как О’Киф и Джонатан Достровски открыли нейроны места в мозге мыши, но эта книга предвосхитила исследования нейробиологов, посвященные когнитивным картам. Теперь мы знаем, что пространственные нейроны, которые помогают нам ориентироваться, реагируют именно на те элементы, которые выделил Линч. Если в нашем окружении недостаточно путей, границ, узлов и ориентиров, мозгу трудно построить ментальную карту. Нам нужна структура: городской хаос подрывает как чувство места, так и душевное спокойствие.

Теперь теоретики градостроительства и нейробиологи понимают, какая планировка делает город приятным для проживания, а какая сбивает с толку, но, к сожалению, те, кто проектирует и строит наши города, не обращают внимания на ученых[355]. Здесь очень важна связность – степень соединения улиц друг с другом. Если вам нужно много времени, чтоб попасть в место, которое находится совсем рядом, потому что требуется много раз поворачивать, или если вы с самого начала точно не представляете, как туда попасть, мозгу сложно соединить для вас эти точки.

Район Барнсбери на севере Лондона известен своей связностью и линейной планировкой. Может быть, это одна из причин его популярности (и конечно, там много красивых домов и ухоженных площадей). Барбикан – жилой район в центре города, похожий на лабиринт, и облик зданий там поистине брутален, так что он находится на другом конце шкалы «связности и понятности» (хотя это не лишает его культового статуса, и он пользуется не меньшим спросом, чем Барнсбери). Низкая связность – это серьезная проблема во многих жилых микрорайонах: слишком мало движения и слишком много тупиков, из-за чего могут возникнуть недоступные зоны, а общественная жизнь просто «разобьется на осколки». Трудно создать живое и активное сообщество без здорового чувства места[356].

Приметные объекты не менее важны для города, чем геометрия. Знакомые ориентиры могут внушать уверенность (вы действительно здесь, как бы говорят они), но, если решите по ним ориентироваться, имейте в виду: размер – это еще не все. Небоскреб «Осколок» рядом с Лондонским мостом, самое высокое здание в Великобритании, практически бесполезен в качестве ориентира, поскольку расположен в центре Лондона и выглядит одинаково из любой точки города. В отличие от него, башни-близнецы в Нью-Йорке, в прошлом самые высокие здания в мире, были идеальным ориентиром, потому что располагались на южной оконечности Манхэттена; в какой бы точке острова вы ни находились, чтобы пойти на юг, достаточно было поднять голову и идти к башням. Теперь, когда мы их потеряли после теракта 11 сентября, найти дорогу в городе сложнее.

Построить мысленную карту незнакомого города гораздо легче, если его улицы образуют узор в виде решетки, как в большинстве американских городов, а еще лучше, если эта решетка ориентирована по странам света или на магнитный север. Яркий пример такой планировки – Манхэттен: все авеню в нем проходят с северо-востока на юго-запад, а улицы – с северо-запада на юго-восток. По всей видимости, даже животные предпочитают ориентироваться с помощью решетки. Несколько лет назад группа ученых, изучавших пространственное поведение, обнаружила, что лабораторные крысы проходят большее расстояние, когда их на двадцать минут выпускают в макет Манхэттена, чем когда их выпускают в макет Иерусалима, известного своей хаотичной планировкой[357].

Решетки обеспечивают превосходную связность, но с ними можно переусердствовать. Ориентироваться на Манхэттене не так легко, как кажется на первый взгляд. Проблема в однообразии: для приезжего все перекрестки выглядят одинаковыми. Очень удобно иметь сетку из улиц, ориентированную на различные точки компаса, но это вам никак не поможет, если вы выходите из метро и видите только поток пешеходов и четыре перпендикулярные улицы, затерянные среди своих близнецов. Без приметных объектов заблудиться так же легко, как в густом лесу (хотя в городе можно, по крайней мере, спросить дорогу). В 2007 году транспортное управление Нью-Йорка вмонтировало в тротуар у нескольких станций метро указатели – подсказки пешеходам, на какой улице они находятся и какие улицы проходят в квартале от них во всех направлениях. Идеальное решение, но проект был пилотным и по какой-то причине не получил развития. И география Нью-Йорка (упорядоченная, но лишенная разнообразия) до сих пор продолжает сбивать с толку гостей города, хотя совсем не так, как в Лондоне (разнообразном, но хаотичном).

Однообразие и симметрия – проклятие навигации: в двух местах, одинаковых на вид, гиппокамп вполне логично предполагает, что это одно и то же место. Тем не менее эти два качества эстетически привлекательны, и поэтому их любят архитекторы и планировщики городов. Тим Фендли, руководитель компании Applied Wayfinding, придумавшей программу «Понятный Лондон», говорит, что архитекторы и планировщики «по-прежнему делают все одинаковым на каждом перекрестке, а это верный путь к тому, чтобы совершенно не понимать, где находишься». Он обращает внимание на систему переходов и велосипедных дорожек, соединенных крест-накрест под дорогами в центре Милтон-Кинс. В принципе, идея хороша, но «все выглядит одинаковым, и под землей нет никаких примечательных архитектурных объектов, да и те, что есть, по большей части довольно безлики». Каким бы он строил город с нуля, учитывая его опыт «Понятного Лондона»? «Особенным, интересным, архитектурно разнообразным, с четким обозначением всех въездов и чтобы все улицы были разными – одни сделать изогнутыми, на других высадить деревья, чтобы можно было ориентироваться по внешнему виду». Другими словами, он построил бы город, вообще не требующий системы навигации.

Из всех графических представлений Лондона жители и гости города больше всего восхищаются картой метро. Создатель карты, Гарри Бек, был техническим чертежником, и именно по этой причине она напоминает электрическую схему. Это не настоящая карта, в традиционном смысле: Бек рассудил, что пассажиров больше интересует, как попасть из одного места в другое, а не географическая точность, и поэтому спрямил кривые, увеличил центр, выровнял расстояние между станциями и провел все ветки горизонтально, вертикально или под углом сорок пять градусов, сделав схему максимально эффективной и легко читаемой.

Со времени первого выпуска в 1933 году дизайн карты почти не изменился. Она стала символом города, и лондонцы защищают ее. Когда Максвелл Робертс, психолог из Университета Эссекса, предложил TfL альтернативную версию, в большей мере похожую на реальный мир на поверхности, чиновник сказал: «Вы бы лучше назвали ее Дьявольской картой. Она сатанински подрывает все хорошее, чистое и непорочное, что есть в священной каббалистической [sic!] карте Бека. А если серьезно, мне кажется, что психологически очень неприятно видеть Лондон таким беспорядочным»[358]. На самом деле у TfL есть географически точная версия карты, которую извлекли из архивов в 2014 году после принятия закона о свободе информации[359]. Да, она хаотична, и в TfL прекрасно понимают, что жители Лондона никогда не примут ее.

Не так давно TfL опубликовало пешеходную версию, на которой указано среднее время ходьбы между станциями метро[360]. Во многих случаях быстрее дойти до соседней станции, чем ехать на поезде, и TfL надеется таким образом убедить людей передвигаться пешком, чтобы снизить нагрузку на транспортную инфраструктуру. Эта «пешеходная карта» невольно выявила ряд неточностей в дизайне Бека: если взглянуть на линию Пикадилли на стандартной карте, та покажет, что от Ковент-Гарден до Холборна почти столько же, сколько до Лестер-сквер, только оказывается, что идти пешком до него в два раза дольше. Другими словами, внешние зоны были сжаты, чтобы освободить место для увеличенной середины: согласно карте Бека, от Хайгейта, в третьей зоне, до Ист-Финчли рукой подать – а на самом деле идти до него вы будете 23 минуты.

Но это не важно. Для многих жителей карта метро – это и есть Лондон, и для людей она является образом их города, который так трудно представить. Она отражает некую истину, которой не следует разбрасываться, хотя топографически совсем не точна. В 2009 году TfL убрала со схемы метро Темзу, единственный географический элемент, аргументируя тем, что пассажирам метро река не нужна. Через несколько месяцев, после бурного возмущения, Темзу вернули – лондонцы не приняли культовую карту без культовой реки, пусть даже Темза изображена совсем не там, где протекает на самом деле (у Вестминстера она течет с запада на восток, а на карте Бека – с востока на запад). Чтобы не слишком запутаться, полезно помнить, что карта метро – превосходный путеводитель под землей, но лучше ее там и оставить. При разработке программы «Понятный Лондон» в TfL обнаружили, что 45 % людей используют карту метро, чтобы ориентироваться на улицах (видимо, лучшего варианта просто нет), хотя ни к чему хорошему это не ведет.

Традиционные карты городов вполне пригодны для навигации, но и они могут вызывать отчуждение, потому что не отражают восприятие человека, находящегося в данном месте. Как выяснили Милгрэм в Париже и Минаи в Лондоне, все мы воспринимаем окружающее пространство в высшей степени субъективно, на основе не только физической реальности, но и личного опыта. Знание искажает восприятие пространства, и хорошо знакомые места в нашем представлении могут казаться больше[361].

Можно создать карты, которые отражают не просто геометрию места, а то, как его воспринимает человек. Создатели «Понятного Лондона» пытались поместить на свои стенды объемные изображения заметных зданий, чтобы пешеходам было проще понять, что они видят. Арчи Аршамбо, графический дизайнер из Нью-Йорка, сделал еще один шаг, создав серию карт, которые, по его мнению, напоминают мысленные карты людей. Он называет свой подход «картографией жестов» – начинает с главных жестов, которыми город выражает себя (река, расположение улиц, форма периметра), и отталкивается от них. Лишенные деталей, его карты намеренно изображены не в масштабе, и районы на них показаны в виде кругов разного размера, причем те места, которые важны для жителей, увеличены в размере, а остальные уменьшены. Если вы привыкли ориентироваться при помощи GPS, карты Аршамбо могут показаться вам чудовищно искаженными: они похожи на странные живые существа с нелогичным расположением органов и артерий. Тем не менее им каким-то образом удается точнее передавать чувство места.

16. Арчи Аршамбо. «Жестикуляционная» карта Лондона

Аршамбо нарисовал карты более шестидесяти городов, а также Луны и Солнечной системы[362], но до недавнего времени не решался приступить к Лондону. «Я понятия не имею, что делать с таким странным и сбивающим с толку городом», – говорил он мне в 2016 году. Затем Аршамбо начал сотрудничать с Энди Болтоном, жителем Лондона, который разрабатывал карты для Британской библиотеки, TfL, аэропорта Хитроу и города Рио-де-Жанейро. Вместе они просеяли лондонский топографический хаос, оставив несколько транспортных артерий и с десяток районов, похожих на разного размера пузыри, заключенные внутри большого круга. Аршамбо и Болтон согласны с тем, что эта работа подчеркнула трудность представления Лондона как органичного целого. Пытаясь найти единый образ для города, который никогда не проектировался, они даже подумывали спрямить Темзу, но Болтон быстро отверг эту идею. Лишенный духа эклектики Лондон просто перестанет быть Лондоном.

Карты Аршамбо отражают наше восприятие города. Когда мы не следуем указаниям спутниковой навигации, мы руководствуемся чувствами, предпочитая маршруты, которые мы знаем или любим. Исследователи, анализировавшие, как ориентируются в городе пешеходы, курьеры на мотоциклах и водители такси, отмечали, что все они инстинктивно выбирают маршруты с минимумом поворотов или те, которые как можно меньше отклоняются от направления к цели, потому что эти маршруты кажутся короче, даже если ехать по ним к месту назначения дольше[363]. Такая тактика может снижать когнитивную нагрузку: город – это очень сложная среда, и мы упрощаем себе задачу, если перемещаемся по траектории, максимально приближенной к прямой линии.