В первый миг Тюха решила, что ей почудилось. Думала про него – вот и увидела. Но Нико явно что-то говорил ей, а она не слышала ни звука.

– Я сейчас, – шёпотом ответила ему Тюха. – Я на полминуты.

И шагнула в зеркало.

– Зачем же ты! – встретил её Нико отчаянным упрёком. – Я же кричал тебе, чтобы ты сюда не ходила.

– Мне ничего не было слышно, – ответила Тюха. – Я поэтому и вошла. А почему сюда нельзя?

– Отсюда нету выхода! – ответил Нико обречённо.

– А ты сам как сюда попал?

– Не помню. Я был с герцогом. Мы говорили с какими-то людьми…

– А герцог тоже здесь?

– Нет, герцога тут нет. Это, наверно, хорошо.

– Ну ладно, – сказала Тюха бодрым тоном. – Пойдём, я тебя выведу.

Она взяла Нико за руку, повернулась лицом к невидимой изнанке зеркала, зажмурилась и шагнула обратно в пустую комнату. Ей показалось, что Нико в какой-то миг стал упираться, и она посильнее дёрнула его за руку. Тогда Нико послушно выпрыгнул следом за ней.

Он стоял перед гардеробом и ошалело озирался. Его белая касильская рубаха была грязна и порвана, но сам он вроде бы не пострадал. Зато уже успел немного загореть: в Касилию весна приходит рано.

– Где мы? – спросил Нико.

– В Москве.

– А где я был?

– Вон там, – сказала Тюха и показала в зеркало.

И тут они оба увидели, что в нём отражается совсем другая комната. Гораздо больше этой, с занавесками на окнах, с маленькой кроватью под пологом, с разбросанными по полу игрушками: мишкой, лошадкой, паровозиком. Вдруг в комнату вбежала женщина в старинном длинном платье, и вслед за ней в распахнутую дверь толпой ввалились люди в кожаных куртках и с оружием в руках.

– Ой! – выдохнула Тюха.

И всё пропало. Зеркало отражало только их с Нико.