— У меня в ближайшее время случайно нарисовалась дуэль с цесаревичем Алексеем.
— Пф. Я думал, будет хуже, — неожиданно не сильно-то и удивился Николаев. — Мы уже вылетаем, встречаемся в Латакии. Прошу поторопись, у нас очень мало времени. И при этом постарайся больше не вызывать огонь на себя.
«Чего?!» — вообще не понял я ни смысла его слов, ни смысла огня на себя, ни вылета в Латакию, что вообще в Королевстве Сирия. Но спросить ничего не успел — не дожидаясь моего ответа, полковник отключился. А рядом со мной уже возник штабс-капитан Измайлов.
— В Латакию? — предваряя его слова, поинтересовался я, чувствуя что капитан получил все указания.
— Так точно, — только и кивнул Измайлов.
— Здесь кто останется? — бросил я взгляд на местами дымящиеся развалины.
— Марат.
— Понял, поехали.
До аэродрома и непосредственно до трапа самолета добирались едва ли не дольше, чем до Латакии. Причем указание торопиться Николаев видимо дал не только мне — все встреченные мной сопровождающие действовали на максимально разумном пределе своих возможностей. Видимо, настолько простой драгунский полковник Сергей Александрович Николаев может быть убедителен в своей просьбе.
Вокруг словно раскручивались невидимые маховики, заставляя всех двигаться на пределе возможной скорости, не теряя ни малейшего мгновения. Видимо, времени у нас действительно мало.
Вот только из-за чего?
По итогу до Латакии нас, вместе с Измайловым и тремя его бойцами — остальные остались в усадьбе, меньше чем за полчаса доставил суборбитальный челнок Военно-космических сил Армии Конфедерации. А вот прибыли мы на базу уже Императорского военно-воздушного флота.
Здесь, сбежав по трапу едва остановившегося на взлетной полосе массивного челнока, увидел, что меня уже ожидают. Совсем неподалеку, у готового к взлету турбореактивного конвертоплана собралась небольшая компания. Николаев, Эльвира, Валера, Модест и Надежда. Все, кроме Николаева, в форме команды Арктической гимназии. Даже, видимо, переодеться не успели.
Пока шел, бежал даже, до конвертоплана, мельком осмотрелся по сторонам. Взгляд привлекли современного вида истребители-перехватчики. С приметными и по-прежнему непривычными мне цветовыми обозначениями русской авиации — красно-сине-белым кругами на крыльях и фюзеляже. Но более всего обратила на себя внимание раскраска килей машин — каждый из которых был не серо-стального как фюзеляж, а черного цвета, с белой «мертвой головой». Я такое видел совсем недавно на аэродроме базы Географического общества в Инферно. Видимо, здесь базируется тот же самый авиаотряд, летчики которого летают на винтовых истребителях и в нижнем мире.
Два истребителя-перехватчика между тем, пока я бежал к конвертоплану, раскатывались по широкой взлетной полосе. Свист турбин, короткий разбег и оба — синхронно, свечкой взмыли в небо едва шасси оторвалось от бетона. На бегу проводив взглядом уменьшающиеся на фоне голубого купола неба самолеты, я краем глаза заметил, как Модест и Надежда по жесту Николаева спешно направились ко второму конвертоплану. Туда же двинулся и Измайлов с бойцами. А мы все — полковник, Эльвира, Валера и я погрузились в первый.
Едва я, последний, оказался в десантном отсеке, как машина дернулась и после короткого разбега взлетела. Когда пол под ногами взбрыкнул, я едва успел схватиться за поручень — пилот выполнил при взлете тот же самый маневр с разбегом на переднем колесе, который продемонстрировала мне однажды Саманта. Вот только эта машина была поновее, и гарцевала значительно бодрее.
Я не успел даже словами поздороваться с Валерой и Эльвирой, как Николаев жестом привлек мое внимание, показывая присесть напротив. Поймав мой взгляд, он посмотрел настолько выразительно, что обратить внимание на Эльвиру и Валеру после этого я даже не подумал.
— Куда и зачем мы летим? — быстро спросил я. Серьезный и торопливый настрой полковника понятен, но оставаться в неведении мне тоже не хотелось.
— На Кипр, но сейчас это не так важно. Есть пара важных вопросов, — быстро произнес Николаев.
— Или ответов? А то у меня есть ощущение, что я должен наконец узнать что-то весьма удивительное, — произнес я.