В ночь с воскресенья на понедельник Ричард вдруг очнулся от тревожного сна.

– Папа, папа! – громко звал Уильям Генри из колыбели.

Рывком вскочив, Ричард зажег свечу и с колотящимся сердцем склонился над ребенком, который сидел в постели.

– Что случилось, Уильям Генри? – прошептал Ричард.

– Пожар, – отчетливо выговорил малыш.

Видимо, беспокойство о здоровье сына лишило Ричарда обоняния: комнату переполнял дым.

В решающие минуты Ричард действовал быстро, аккуратно и хладнокровно; одеваясь, он разбудил отца, но не стал ждать его, а бросился вниз по лестнице со свечой, схватил два ведра, отодвинул засов на двери таверны и помчался по скользкому от дождя тротуару. Добежав до угла Белл-лейн, Ричард в ужасе застыл: все склады компании «Льюсли и К°» пылали, пламя вырывалось из-под крытых черепицей крыш, озаряя узкую грязную улицу зловещим багровым светом. Слышался оглушительный рев и треск, огонь пожирал испанскую шерсть, зерно и бочонки с оливковым маслом так стремительно, как не мог бы пожрать даже пеньку и скипидар.

Люди с ведрами в руках сбегались со всех сторон, выстраивались в шеренги, растянувшиеся от Фрума до складов компании. Отлив еще не начался, и потому было довольно просто окунать ведра в воду и передавать их по цепочке. Общими усилиями горожане не выпустили пламя за пределы складов «Льюсли и К°» и нескольких ветхих доходных домов; склады кузена Джеймса-аптекаря, расположенные по соседству, остались невредимыми. Жертв не оказалось – видимо, поджигатель стремился прежде всего уничтожать собственность, а не отнимать жизни. Обитатели доходных домов вовремя покинули их, вцепившись в скудные пожитки и прижимая к себе ревущих детей.

Покрытый копотью Ричард вернулся в «Герб бочара», едва шериф и его помощники объявили, что Белл-лейн вне опасности. Он потерял оба ведра; только Богу было известно, кому они достались. Его отец и кузен Джеймс-аптекарь сидели за столом, выказывая явные признаки усталости; принадлежа к старшему поколению, они некоторое время пытались угнаться за молодыми мужчинами, а затем охотно передали ведра подоспевшим жителям дальних кварталов.

– Завтра во всем городе вырастет спрос на ведра, Ричард, – сообщил Дик, протягивая сыну кружку пива, – поэтому я отправлюсь к меднику спозаранку и куплю сразу десяток. Куда катится мир?

– Дик, – произнес кузен Джеймс-аптекарь, на лице которого был написан восторг, – уже второй раз за эти сутки Господь пощадил меня и моих родных! Я чувствую себя, как… как Павел на пути в Дамаск!

– Неудачное сравнение, – заметил Ричард, жадно отхлебывая пиво. – Ты же никогда не преследовал верующих, кузен Джеймс.

– Да, Ричард, но мне было откровение. Дабы отблагодарить Бога, я пожертвую фунт стерлингов каждому узнику тюрем Ньюгейт и Брайдуэлл.

– Ха! – осклабился Дик. – Поступай, как тебе угодно, Джим, но знай, что они потратят деньги на выпивку в тюремном погребке.

Их голоса долетели до комнат верхнего этажа. Мэг и Пег спустились вниз, закутанные в шали. Пег несла на руках Уильяма Генри, глаза которого блестели.

– Вы невредимы! Какое счастье!

Ричард отставил кружку и подхватил на руки малыша, сразу прильнувшего к нему.

– Отец, меня разбудил Уильям Генри. Он произнес «пожар» так, словно знал, что это такое.

Кузен Джеймс-аптекарь задумчиво воззрился на Уильяма Генри.

– Странный ребенок… Должно быть, сразу после рождения его подменили эльфы.