Взгляд прищуренных черных глаз обвел пустой зал и остановился не на Дике, а на Ричарде.

– Дела идут неважно, – подытожил гость неожиданно гулким голосом с едва заметным акцентом.

– Да, сэр, – согласился Ричард, усаживаясь напротив Хабитаса.

– Весьма сожалею об этом. – Сеньор Хабитас сделал паузу. – Я мог бы помочь вам. – Он положил длинные чуткие руки на стол и переплел пальцы. – Знаю, всему виной эта война с американскими колониями. Но благодаря войне кое-кто стал получать большую прибыль – в том числе и я. Ричард, ты мне нужен. Ты не хотел бы вновь поработать у меня?

Ричард приоткрыл рот, чтобы ответить, но Дик опередил его.

– А на каких условиях, сеньор Хабитас? – напористо осведомился он, слишком хорошо зная, что Ричард сначала согласится, а уж потом отважится спросить об условиях.

Выражение загадочных глаз на гладком лице не изменилось.

– На самых выгодных, мистер Морган. Четыре шиллинга за мушкет.

– Годится! – поспешил отозваться Дик.

Мистер Тислтуэйт с жалостью поглядывал на Ричарда. Неужели ему так и не представится случай самому выбирать себе судьбу? Но голубовато-серые глаза на привлекательном лице Ричарда Моргана не выразили ни гнева, ни недовольства. Поистине его терпение неиссякаемо! Он терпелив по отношению к отцу, жене, матери, посетителям таверны, кузену Джеймсу-аптекарю – перечень бесконечен. Похоже, Ричард готов броситься в бой за одного-единственного человека – за Уильяма Генри, да и то действуя обдуманно, а не повинуясь порыву. «Что таится в твоей душе, Ричард Морган? Знаешь ли ты самого себя? Будь Дик моим отцом, я закатил бы ему такую оплеуху, что он рухнул бы на пол. А ты терпишь его прихоти, хандру и вспышки, его едкие замечания, даже плохо скрытое презрение к тебе. Каковы твои житейские принципы? Откуда ты черпаешь силу? Ты ведь силен, я точно знаю. Но кто твой союзник – смирение? Нет, вряд ли. Ты для меня загадка, и все-таки ты нравишься мне больше всех, кого я знаю. И мне страшно за тебя. Почему? Да потому что, имей я такое терпение и стойкость, Бог наверняка пожелал бы испытать меня».

Не подозревая о размышлениях мистера Тислтуэйта, Ричард вернулся в мастерскую Хабитаса и взялся за изготовление «смуглых Бесс» для солдат, воюющих в Америке.

Оружейник делал оружие, но его детали получал от других мастеров: стальные стволы из листа, свернутого в трубку, привозили из Бирмингема, как и стальные детали замка; ореховые приклады доставляли из различных городов Англии, бронзовые и медные части – из окрестностей Бристоля.

– Надеюсь, ты будешь рад узнать, – сказал Хабитас, когда Ричард отчитывался о первом рабочем дне, – что мы получили заказ на короткие мушкеты для армии – они немного легче и проще в обращении.

И вправду, эти мушкеты были на четыре дюйма короче длинных, 42-дюймовых, которыми были вооружены солдаты во времена Семилетней войны. Пехотинцы одобрительно отнеслись к новому оружию: точность его стрельбы не снизилась, а весило оно на полфунта меньше и было менее громоздким.

Ричард сидел у верстака на высоком табурете; вокруг было разложено все, что могло ему потребоваться. Отполированные приклады с длинными полукруглыми подставками для ствола, выстроились на стойке слева. По правую руку разместились стволы с хвостовиками, каждый имел замок с шипом с нижней стороны. В блюдах на верстаке лежали различные части кремневого замка – пружины, курки, спусковые рычаги, защелки, кулачки, винты, кремни, – а также медные скобы, стержни, фланцы и подставки, с помощью которых собирали ружье. Рядом Ричард разложил инструменты, принадлежащие ему: он приносил их с собой в прочном ящике красного дерева с медной пластинкой, на которой было выгравировано его имя. В нем умещались десятки напильников и отверток, клещи, кусачки, щипчики, молоточки, сверла и инструменты для работы по дереву. Обученный опытным мастером, Ричард сам изготовил наждачную бумагу, посыпав жесткими черными опилками парусину, смазанную крепким рыбьим клеем, и таким же способом сделал напильники и точила разного размера – и заостренные, и округлые, и короткие, и толстые. Опиловка деталей составляла по меньшей мере половину всей работы оружейника, и Ричард так поднаторел в этом деле, что только ему одному брат Уильям доверял точить пилы, когда видел, что их зубья затупились.

Выбирая первый ствол, чтобы отчистить его от ржавчины, а затем смазать жидкой сурьмой – так называемым сурьмяным маслом, – Ричард вдруг понял, как стосковался по своему ремеслу. Шесть лет – огромный срок. Тем не менее его руки двигались уверенно, а мысли были заняты сборкой деталей механизма, предназначенного для того, чтобы убивать людей. Но оружейники предпочитали не размышлять о том, какое применение найдут их изделия, – они просто любили свою работу и не думали о разрушительной силе оружия.

Важнейшей задачей считалась сборка кремневого замка. Приклад надо было аккуратно выдолбить, чтобы замок входил в него, а потом много раз опиливать, подгонять и опять опиливать и подгонять все движущиеся детали, добиваясь механической гармонии, и лишь затем установить замок на место. Жители Норфолка и Суффолка, изготавливающие кремни, тоже были прежде всего ремесленниками – не рассуждая, они придавали кремням точную форму, соответствующую их назначению. А Ричарду предстояло выбрать угол, под которым кремень ударял бы по прочной, похожей на листок, Г-образной стальной детали в дюйм шириной, прикрывающей полку для пороха. При движении курка вперед и ударе кремня полка для пороха приподнималась, а кремень высекал сноп искр. Если кремень был правильно расположен в зажимах, этих искр хватало, чтобы воспламенить порох; пламя вырывалось сквозь крохотное отверстие в задней части ствола и здесь, в свою очередь, воспламеняло порох, засыпанный под заряд. Зарядом для «смуглой Бесс» служили маленькие свинцовые пули.

Конструкцию «смуглой Бесс» Ричард знал как свои пять пальцев. Ему было известно, что стрелять из такого мушкета в цель, расположенную на расстоянии более 100 ярдов, бесполезно; его дальность стрельбы не превышала 40 ярдов. А это означало, что противники должны сойтись почти вплотную, прежде чем открывать стрельбу. Опытный солдат обычно успевал сделать два выстрела, а потом либо отступал, либо бросался в штыковую атаку. Ричард знал, что лишь в некоторых сражениях солдаты стреляют из своих «смуглых Бесс» больше десяти раз. Знал он и то, что засыпать на полку следует не более 70 гранов пороха, менее одной пятой унции, и был сведущ в изготовлении ружейного пороха, поскольку во времена ученичества провел немало времени в пороховых мастерских в Тауэр-Харратс на Эйвоне, в Темпл-Мидс. Помнил он и о том, что только одной из четырех собранных им «смуглых Бесс» предстоит участвовать в сражениях. Ричард знал, что калибр (пуля была двумя размерами меньше диаметра гладкого изнутри ствола) мушкета близок к калибру французских, португальских и испанских ружей, поэтому заряды из этих трех стран годились и для «смуглых Бесс». А еще Ричарду было известно, что при попадании пули в живую мишень у последней практически нет шансов выжить. Попав в грудь или живот, пуля способна разворотить все внутренности; при попадании в конечности пуля дробила кости, и единственным средством спасения человека оставалась ампутация.

Чтобы собрать первую за сегодня «смуглую Бесс», ему понадобилось два часа, но вскоре навыки вернулись к нему, и к концу дня он собирал мушкет всего за час. За каждое ружье Ричард получал баснословную сумму – четыре шиллинга, но, разумеется, сеньор Хабитас выручал с продажи оружия гораздо больше денег. За вычетом стоимости деталей и платы за труд Ричарда с каждого ружья сеньору Хабитасу причиталось десять шиллингов. Существовали оружейники, которые запрашивали гораздо меньше, зато изделия Хабитаса стреляли. В руках опытных солдат они не давали осечки, а порох на полке не воспламенялся сам по себе. Кроме того, сеньор Хабитас лично присутствовал при испытании оружия, изготовленного его мастерами.

– Подмастерьям я не доверяю, – говорил он Ричарду, шагая к мишеням, еще отчетливо видным в сумерках. – Я полагаюсь лишь на опытных оружейников, а еще лучше – на тех, кого я обучил сам. – Он вдруг посерьезнел. – Не обольщайся, дорогой Ричард, все имеет свой конец. Эта война продлится еще три-четыре года, и за это время Франция успеет собраться с силами, чтобы вновь напасть на нас. Пока нам хватает работы, но вскоре все изменится, и я снова отпущу тебя. Именно поэтому я согласился платить тебе по четыре шиллинга за ружье. А еще потому, что я никогда не видел такого добросовестного и расторопного работника, как ты.