– «Обожженный фрагмент фарфора», – сказал Двадцать Цикада ровным, как у ИИ[5] на облачной привязке, голосом. – Это прекрасный корабль, капитан Флота, вы должны гордиться таким приобретением. Где вы его взяли? Выторговали у Шестого Легиона?..

– Вы бы знали об этом, Пчелиный Рой, разве нет? – сказала Шестнадцать Мунрайз.

Черт бы ее взял, она не желала отступать ни на дюйм! Девять Гибискус шарахнула об стол своим бокалом со звездоблеском, оставив на дне лишь долю Императора – последний глоток.

– Он бы знал, – сказала она. – Мы собираемся вернуть себе Пелоа-2, даже если в темноте поджидают другие плюющиеся корабли. Вы присоединитесь к нам на «Обожженном фрагменте фарфора». Для проведения необходимой экспертизы обращайтесь к Десятому, хотя уверена, у вас есть соответствующий персонал. Это тейкскалаанский сектор. Давайте не забывать об этом в ожидании министерства информации.

– Это подачка, – сказала Шестнадцать Мунрайз ровным голосом. – Я же не дура, яотлек.

– Напротив, капитан Флота. Вы достаточно умны, чтобы понимать, что я делаю и что вы будете выглядеть победителем при встрече с соучастниками вашего заговора в Семнадцатом и Шестом легионах. Вот действие, о котором вы просили. Вот мой план столкновения в большем масштабе. Вы получаете и то, и другое. Ну что, приступаем к работе?

Шестнадцать Мунрайз заставила ждать, затягивая напряженность между ними на еще несколько долгих и уродливых мгновений, после чего одним глотком допила содержимое бокала со звездоблеском. Последние капли пролились на стол и засверкали, как вражеский плевок.

– Двадцать четвертый выполнит ваш приказ, яотлек, – сказала она. – Для нас большая честь служить империи. Ваше гостеприимство было безукоризненным, вы мне очень напоминаете министра Девять Тягу.

Бывшего министра Девять Тягу, ее экс-начальника. В этом явно крылась суть слов Шестнадцать Мунрайз. Девять Гибискус не вполне понимала, чего та добивается. Пока не понимала, потому что отчасти в ушах все еще стрекотал чужеродный шум, а на ее глазах испарялся лучший алкоголь в империи, символический жест снятия напряжения. Пока не понимала, но в этом точно заключалась политика министерства здесь, на конце света; далеко тянувшиеся Ладони имели значение для политики в той же мере, что и огневая мощь. Это вызывало что-то вроде сожаления. Она не стала ничего говорить, только улыбнулась, ее глаза были широко открыты, когда она допивала собственную порцию звездоблеска. Подумала заученным назубок – «Пусть Его Великолепие увидит тысячу звезд» и тут же внутренне поправилась. «Ее Великолепие».

– Четвертая смена, – сказала она Двадцать Цикаде вслед уходящим гостям. Восемнадцать часов прошло. – Смените экипаж на «Острие ножа» и подготовьте «Спящую цитадель» для продвижения капитана Флота в систему Пелоа.

Было нечто поистине прекрасное в том, как люди из космопорта Сокровенной области Города мгновенно убрались с пути Три Саргасс теперь, когда на ней была одежда специального уполномоченного. Тейкскалаанцы любили форму: идеально подогнанный костюм, сверкающий разными оттенками цвета. Яркость и пламя министерства информации никогда прежде не подводили ее, если нужно было произвести впечатление, – но перед костюмом уполномоченного с некоторым отзвуком военной формы, целиком сшитым из ткани цвета пламени, люди цепенели. Она была миниатюрной, а ее грудная клетка никогда не обещала стать достаточно широкой, чтобы ею можно было хвастаться, ей не светили ни мощные легкие оратора, ни его содержание – по крайней мере в физическом смысле, сколько бы стихов она ни декламировала при дворе. И несмотря на это, абсолютно никто не осмелился встать у нее на пути, хотя Сокровенная область была, как обычно, переполнена людскими толпами. Предприниматели, грузовые паллеты, солдаты, тысячи и тысячи тейкскалаанцев улетали к звездам, как семена, подхваченные ветром. Голова кружилась, глядя на них. Ею овладевало точно то же, что и во времена, когда она была еще практиканткой и прогуливала занятия: великолепное нарастающее ощущение, будто она сделала что-то наказуемое, но ей это сошло с рук.

Только это было целиком, полностью и совершенно законным. Она сама дала согласие.

Стоит отметить, что, сделав это, она оставила самовоспроизводящееся сообщение «Отсутствую» на двери своего кабинета, начертанное веселыми корявыми символическими знаками, и отправилась на свою квартиру, чтобы собрать нижнее белье и средства для волос, а также получить посылку с пятью одинаковыми униформами уполномоченного по неограниченному кругу вопросов. Все это время она подчеркнуто игнорировала все коммюнике, поступавшие через облачную привязку или инфокарты, потому что они могли иметь противоречащие приказы. Кроме того, она не стала мыть посуду перед отбытием в космопорт и неведомые края, но в этом не было ничего необычного. Она всю неделю не мыла посуду.

Тревожная мысль кольнула ее: оставление посуды немытой на целую неделю было стандартным признаком усталости агента министерства информации, небрежение посудой перед трехмесячной командировкой в зону боевых действий было одним из тех знаков, на которые хороший следователь непременно обратит внимание. Три Саргасс могла точно представить этот разговор: «Вы на самом деле не собирались возвращаться, асекрета, верно?» – задал вопрос воображаемый следователь, а воображаемой будущей Три Саргасс пришлось бы пожать плечами и сказать: «Я не думала об этом, я готовилась служить Тейкскалаану», а потом им двоим предстояло решать, лжет она или нет.

Ничто из этого не было проблемой в текущий момент, и размышлять об этом было неприятно. Три Саргасс прошла через группу космических туристов, покидающих борт пассажирского лайнера, разбрасывая их, как листья, прошла мимо огромных, вкусно пахнущих контейнеров с фруктами в колючей кожице, выгружаемых на паллеты, прямо к кораблю, который должен был доставить ее к первой остановке маршрута быстрее, чем любой другой из имеющихся в настоящий момент в порту Сокровенной области. Это был военный корабль. «Цветочный узор» специализировался на доставке лекарств и медицинского оборудования; он покидал Город с грузами, имеющими крайне ограниченный срок годности – как сильнодействующие ботанические лекарства прямо из лабораторий министерства науки, которые быстро выходили из строя, если задерживались на складах. Или с органами для трансплантации, как на данном конкретном корабле. С сердцами. Хорошими, свежими сердцами на льду, которые – если ее быстрая грубая прикидка близка к истине – явно были в избытке в Городе, но в дефиците на малой планете рядом с первыми гипервратами, через которые и собиралась пролететь Три Саргасс.

Она проморгала направление облачной привязки микродвижениями глаза и так же глазами набрала послание капитану «Цветочного узора»: «официальный представитель правительства прибыл вас побеспокоить». Он не заставил себя долго ждать – двери ангара вскоре сложились мембранным веером. Вид у него был загнанный. «Отлично», – подумала Три Саргасс.

– Капитан Восемнадцать Гравитация, – сказала она, – я специальный уполномоченный Три Саргасс, и мне нужно, чтобы вы взяли меня вместе с вашим грузом, когда покинете орбиту.

– Уполномоченный, – он моргнул и склонился над кончиками пальцев, что давало ему достаточно времени, чтобы взять себя в руки.

– Мой корабль занимается медицинским снабжением, – продолжил он, выпрямившись. – Я не могу отклоняться от маршрута. Мой груз чувствителен ко времени. Я знаю, что по закону обязан доставлять уполномоченных туда, куда им надо, но…

– Вы направляетесь в систему Калатл. Мне тоже туда нужно, капитан. Вы в этом космопорту стартуете раньше остальных кораблей. – Иногда Три Саргасс было очень трудно не улыбаться варварской улыбкой, весело обнажая зубы. Она явно научилась этому у Махит. Тем не менее позыв остался нереализованным – Три Саргасс его подавила.