Попал я, значит, не в бровь, а в глаз – их всех тут тоже Минфин прижимает? Кто там у них сейчас? Одинцов говорил, что какой то Коковцев… Наверняка такая же сволочь, как и Кудрин с Силуановым. Жаль, Иванов с компанией уже убыл, надо было ему про снабжение отдельную бумагу составить.
Что-то уже в животе бурчит… Я глянул на часы.
– Ваше Высокопревосходительство, может, отобедаем, а то время… как говорится – война войной, а обед по расписанию…
– Да, господа, – Наместник тоже щелкнул своими карманными часами, – показывайте, где у вас тут могут покормить хорошего человека.
Офицерская столовая – на отрытом воздухе, под белоснежным тентом… Да, нагло экспроприированное японское имущество. Очередная миловидная девушка, сливающая Наместнику воду из кувшина…. Нет, эти соблазны можно описывать до бесконечности. И этот обед из блюд корейской кухни вперемешку с русской был тоже весьма своеобразен, такого Наместнику наверняка пробовать не приходилось.
– Да, господа, – покончив с обедом, Наместник вытер губы салфеткой, – вы тут шикарно устроились. Может, и мне к вам перебраться? Шучу, шучу, но вот своего управляющего к Дарье Михайловне пришлю обязательно – как это там ваш Павел Павлович говорит: «на стажировку», кажется? За сим позвольте откланяться, у меня еще намечены встречи-с.
20 марта 1904 года, утро. Узловая ж/д станция Омск. Поезд литера А, Вагон Великих Князей.
Последний раз лязгнули вагонные буфера, состав встал. Проводник постучал в дверь:
– Ваше Императорское Высочество, станция Омск, стоим один час.
Великий Князь Александр Михайлович глянул на часы – по питерскому времени четыре пятнадцать, а сколько в Омске? Едем, едем – по три раза на дню часы переводить надо. Надо спросить местное время у любезного Карла Ивановича. А вот и он! Карл Иванович вошел, как всегда в наглухо застегнутом на все пуговицы мундире. Упавший через вагонное окно солнечный луч, сверкнув, отразился от толстых стекол сильных очков – напоминание о неудачной попытке отремонтировать манометр корабельной машины.
– Доброе утро, Ваше Императорское высочество, – склонил Карл Иванович голову в поклон, и тот же луч–озорник высветил блик на его уже довольно обширной лысине, – Омск, будем стоять один час.
– Знаю, дорогой Карл Иванович, – Великий Князь взял со стола заполненные бланки телеграмм, – будьте любезны, пошлите Филимона, пусть отправит. И проверит, нет ли нам чего-нибудь до востребования. Да и пусть купит свежих местных газет.
– Будет сделано, Александр Михайлович.
Карл Иванович вздохнул и вышел в коридор.
– Филимон?! – донеслось до Великого Князя, и пару минут спустя он наблюдал из окна взапуски припустившего к вокзалу лакея.
– Сандро, можно к тебе? – в дверях купе стояла Великая Княгиня Ольга, одетая как для променада. – Не составишь ли ты мне компанию прогуляться по перрону, а то хотела попросить Мишкина, а тот еще спит. Вчера, бесстыжий, допоздна резался с гусарами и кирасирами в карты, теперь его и из пушки не разбудишь…
Ольга склонила голову, ожидая ответа.
– С превеликим удовольствием, Ваше Высочество! – Александр Михайлович подумал, что, действительно, неплохо было бы пройтись по перрону, нагулять аппетит перед завтраком. – Да и погода-то какая?! Солнышко, весна!
– Да, весна, – согласилась Великая Княгиня, спустившись с подножки вагона, и взяв Александра Михайловича под руку. – Куда пойдем, Сандро?
Вдоль перрона уже редкой цепью стояли кирасиры с гусарами, как занавесом, отсекая праздную публику от литерного поезда.