Кротовуха не утратила своего дурного вкуса и запаха, но пить её уже было заметно проще и легче. Спустя полминуты даже глаза щипать стало меньше. Несмотря на обилие крови и трупов, очень хотелось есть.
Не особо понимая, что делает, Инга побрела в «свой» холодильник, туда, куда знала дорогу, там, где годами брала продукты для лавки ненавистных ей хот-догов. Шаг за шагом, опираясь на заряженную двустволку, она спустилась на первый этаж и закрылась в холодильнике.
Тут в изобилии хранились сосиски, сардельки, сыры и всё остальное, что потребно в нехитром деле приготовления изделия быстрого питания. В любой другой момент, возможно, она бы и озаботилась хотя бы видимостью приличий, но сейчас ей срочно была необходима пища. Потому она даже не чистила плёнку, а запихивала в рот куски по половине сардельки и, до конца не пережевав, жадно глотала. Занималась она этим, пока не объелась.
После обильной еды снова потянуло глотнуть кротовухи. Так и поступила. Как только споровый раствор согрел изнутри, захотелось подремать или хотя бы посидеть несколько минут с закрытыми глазами. Не стала себе отказывать в этом. Привалилась к стенке и снова, отключилась.
Глаза Инга Александровна открыла от неясного и неоформленного чувства опасности. Тело закоченело, от холода зуб на зуб не попадал, однако чувствовала она себя неизмеримо лучше. Глаза уже совсем не щипало, теперь они видели словно бы даже лучше, чем в молодости. Голова не болела и не кружилась, нос дышал без затруднений, а уши прекрасно всё слышали. И вот из-за последнего обстоятельства Инга поняла, что её насторожило. За металлической, но, в общем-то, несерьёзной дверью кто-то топтался. Ручка тихо, почти неслышно, начала поворачиваться. Дверь вот-вот должна была открыться. К горлу подкатил комок страха. Инга схватила ружьё и навела на дверь.
— Мальвина? — раздался хриплый голос удивлённого майора, — Ты тут? Жива?
Глава 34
— Жёваный крот! — не сдержалась Инга, — Какая я тебе «Мальвина», чудак в погонах?
Голос майора прозвучал удовлетворённо, но очень странно.
— Живая…
Лицо офицера жандармерии тоже выглядело необычно. Он и вчера-то красавчиком не казался — небритый, прокопчён пожаром, начавшемся в здании вокзала, в порванном, испачканном мундире, брызгах крови и чего-то непонятного. А сегодня лицо словно поплыло и обмякло, а взгляд стал блуждающим, будто ни на чём не мог сконцентрироваться.
— Да живая я. Живая, — бойко ответила Инга Александровна, — Чего искал-то меня?
Поймала себя на мысли, что подбадривает себя, так как майор почему-то пугал её. На бронежилете болтался на петле пистолет-пулемёт — почему-то именно он не давал Инге покоя.
— Я не искал… Я…
— Чего? — подбодрила Инга.
— Мальвина, я…
— Какая я тебе «Мальвина», жёваный крот⁈ — начиная злиться, резко перебила офицера она.
— Ну, ты прикольная… Волосы такие голубые… Красиво…
— Давай без этого! — строго перебила жандарма Инга, — Чего ж бросили меня, если такая прикольная да распрекрасная со всех сторон?
Последнее, что она помнила, так это как её бросили наедине с заражёнными. Если от Авдеича она что-то такое могла ожидать спокойно, всё же тот довольно мутный тип. Но толпа жандармов… Хотя это раньше милиция служила народу, жандармы же поддерживают правопорядок, а порядки в Новгородской корпоративной республике устанавливают корпорации, то есть толстосумы. Что с них взять, с цепных псов режима?