Все выходы в доме были заняты караулом, после чего я вместе с околоточным надзирателем и дворником стали взбираться по черной лестнице во второй этаж. Дабы застать Гурия врасплох, я распорядился своим отрядом так: дворник должен был позвонить у черных дверей и, войдя в кухню, спросить у Василия Федорова, нет ли у него Шишкова, за которым прислала его жена. Вслед за дворником у черных дверей, которые дворник не должен был затворять наглухо, чтобы можно было с лестницы слышать все, что происходит на кухне, и сообразно этому действовать, должны были встать я и околоточный надзиратель. Двое городовых же должны были занять нижнюю площадку лестницы и по свистку явиться в квартиру.

Дворник позвонил в дверь. Ее тотчас отворила какая-то женщина. Появление в кухне дворника не было необычным делом и никого не встревожило. Все продолжали делать свое дело. Дворник, окинув взглядом кухню, направился прямо к невзрачному человеку, чистившему на прилавке ножи.

- Послушай, Василий, мне бы Гурия повидать, там какая-то баба от его жены прислана.

- Да он тут валяется, должно быть, выпивши!

И Василий крикнул:

- Гурьяша, подь - ка сюда! Тут в тебе есть надобность!

Из соседней комнаты вышел плечистый малый с заспанным лицом и мутным взглядом и буркнул:

- Чего я тут понадобился?

Но не успел он докончить фразу, как мы его схватили.

- Где ты эту ночь ночевал? - обратился я к Шишкову.

- У дяди, - последовал ответ.

- Федоров, правду говорит племянник? Да гляди, правду скажи. Не то, пойдешь соучастником.

- Нет, - ответил Василий, опустив глаза, — это не так. Гурий вышел из квартиры вчера около шести часов вечера, а возвратился только сегодня в седьмом часу утра.

Остальная прислуга подтвердила показание дяди об отсутствии племянника в доме в ночь, когда было совершено преступление.

При осмотре у Шишкова в жилетном кармане нашли двадцать один рубль кредитными бумажками, из которых одна трехрублевая носила следы крови. Больше ничего подозрительного не было найдено ни у Шишкова, ни у его дяди. Когда обыск был закончен, Гурия посадили в служебный транспорт и повезли в управление. Всю дорогу Шишков хранил молчание, исподлобья посматривая на полицейских чинов. Оформили Гурия уже за полночь.

За чашкой крепкого чаю с пирожками, Фёдор Михайлович, крайне возмущенный моим видом, немедленно потребовал отчёт. После рассказанного он заявил:

- Опрашивать Шишкова завтра явятся судебные прокуроры. Они убеждены, что преступление совершено группой лиц. Следовательно, ограничиться арестом лишь одного из подозреваемых значило бы не выполнить всей задачи по раскрытию преступления. Так?

Дабы не препятствовать ходу мыслей, я предпочел помалкивать.

- Но как обнаружить сообщников? – продолжил Купцов, - Ежели бы Шишков сознался в убийстве и указал на них, это, несомненно, облегчило бы дальнейшие поиски. Однако, я убеждён в его молчании. Как считаете?

- Согласен, Фёдор Михайлович. Не стоит уповать на его болтливость.