Выругавшись про себя, остановился. Ко мне подошел хамского вида оборванец: сухой, с подбитым глазом.

- Ты чего подле Авдотьи околачиваешься?! – от него крепко пахло водкой.

- Упаси Господи, – осенил я себя крестом, – Шишкова искал. По делу хорошему.

- Какому такому делу? – спросил подбитый, шагнув малость на меня.

- А тебе на кой знать? – ответил я, отшагнув, - Для Гурия дело, не тебя.

- Ишь борзый какой. Али здоровьем не обижен?

- Может, и не обижен, – ответил я, якобы дрожащим голосом, – Только дело все равно для Шишковых ушей.

- Ладно, ладно, – засмеялся он, поднимая руки в примирительном жесте, – Не серчай, болезный. Свезло тебе - знаю я Гурия. У меня сидит. Анисовку хлещем. Пойдём, третьим будешь.

Боязно, но делать нечего. Даже малейший шанс упускать было не можно.

- Это ему свезло, – картинно возразил я, следуя за хамом, – Мне оно без надобности. А ему семнадцать рублёв не лишние.

- Ясно дело, – болтал тот, даже не оборачиваясь, – Тут не далече, только к Борисовне заскочим, за пузырем то, – и свернул в подворотню.

Тот час тишину переулка рассек легкий свист, а следом стальной шар гасила с хрустом проломил мне череп...

Алая пелена спала с глаз. В следующий миг я качнулся в сторону. Цепь коварного оружия налетела на выставленную руку, однако грузик, всё же угодил в мне в скулу. В глазах на миг помутилось от пронзительной боли, но отдернутую назад цепочку я не упустил, а напротив, вцепился в неё второй рукой и рванул обратно. Хозяин гасила - дородный, бородатый мужик, от неожиданности качнулся ко мне, получив лбом в лицо и рухнул на землю. Добить его помешал заманивший в ловушку хам: он кинулся мне в ноги, но его челюсть встретилась с моим коленом, и тот упал без памяти. Первый, тут же прыгнул сзади, взяв мою шею в замок. Я же, что было мочи, саданул ладонью ему промеж ног, резко согнулся и перекинул через себя. Однако, тот ужом вскочил на ноги; пришлось ткнуть его локтем и развернуться боком, запуская руку к пистолету. Только схватился за рукоять, как сильный толчок под колени заставил припасть к земле. Я лишь успел выставить ладонь и набрать воздуха, как шею сдавила удавка. Бородатый, с разбитым носом, навалился на меня и скалился от натуги, пытаясь убрать мою руку, которая мешала удушению.

- Никак не успокоишься, господин начальник, – послышался гробовой голос за спиной. Голос, который я узнаю из тысячи, – Ничего, потерпи. Сейчас, сейчас...

Не став извиваться в глупых попытках сбросить с себя удавку, я выдернул из кобуры «Браунинг» и упер его под бороду того мужика. Выстрел хлопнул непривычно тихо, тот отвалился в сторону, клокоча кровью в простреленном горле. Удавку стянули ещё усерднее, повалив меня на спину. Оказавшись в довольно затруднительном положении, я поддался панике: бросил пистолет и суча ногами, тщетно пытался ослабить мертвую хватку душегуба. Я умирал... с бешеной скоростью погружаясь во тьму.

На самом краю сознания, послышался свисток и топот сапог: видимо, на выстрел сбежались городовые. Хватка резко ослабла, и я с шумом набрал воздух в лёгкие. В голове кузнечными молотами отдавались неровные удары сердца, а перед глазами все расплывалось в мутную серую хмарь. Мне повезло - я жив. Жив...

Как оказалось, действительно, помог мне случай: городовые Иван Прокофьев и Терентий Осипович, производили обход своего околотка, как, внезапно, послышался им хлопок, крайней степени схожий со звуком выстрела. Когда они поспешили на шум, то увидели, как двое граждан разбежались от свиста в разные стороны, словно тараканы. Ещё один присел ни жив ни мертв. А второй и вовсе, лежал с отверстием в теле, несовместимым с жизнью.

Разобравшись, кто есть кто, тело убитого обнесли, послав за судебным экспертом, для установления личности. Мне же оказали помощь в перевязке раненной руки, а также выделили служебную самоходную коляску с двумя городовыми для содействия в аресте. Доколе дело приобрело подобный оборот, то медлить с поимкой Шишкова не стоило: злоумышленники могли начать убирать неугодных более соучастников. Ежели, конечно, Гурий таковым являлся.