Натянули маскхалаты, проверили оружие. Всей группой вышли на крыльцо. В чистом морозном небе загорались первые звезды.

Лошади были поданы.

Лошадей берегли, не гнали. Пока ехали Партизанским краем, дорога как бы сама несла. Дальше трудней пошло – вкруговую, глухими проселками. На большаки старались не выезжать. С погодой нам, пожалуй, повезло. Ни крепкого мороза, ни ветра. Остановки затемно делали на хуторах у проверенных людей.

С каждым днем росла уверенность: должно получиться! И волнение как-то отошло. Команда наша стала как один человек – друг друга с полуслова понимали, К мундирам попривыкли. В русскую речь нет-нет да и ввертывали фразу по-немецки.

Без приключений добрались до последнего хутора. До Печков – меньше трех километров. Здесь по плану операции группа делилась надвое. Я с прикрытием оставался на месте, а четверо направлялись в Печки.

До сих пор не объяснил, почему для проведения операции была выбрана именно новогодняя ночь. Наверное, это и так понятно. Знали мы, что в школе много охотников до спиртного. Упустить такой повод, как встреча Нового года, они просто не могли. Расчет оказался верным. Гуляли и курсанты и офицеры. Только одни в школе, а другие по своим «коттеджам» – так, на немецкий лад, называли они избы, где жили.

В последний час уходившего года я поднял ребят:

– Пора!

Негромко скрипнули полозья, и через минуту наступила полная тишина. Теперь вся надежда была на них. Мне оставалось только ждать.

Пусть рассказ продолжит непосредственный участник захвата Василий Григорьевич Кузнецов.

– Точно к двенадцати, как было условлено, мы подъехали к воротам школы. Мощный прожектор с крыши освещал территорию. Навстречу вышел начальник караула, тихо спросил:

– Пароль?

Я ответил. Лазарев вернулся в караулку, видимо для каких-то распоряжений. Через минуту прыгнул к нам в сани.

Подъехали к церкви. Рядом – дом, у порога которого топтался часовой. Лазарев направился к нему:

– Господа офицеры из Пскова. Пропустить.

Поднялись на крыльцо. Стучим. Дверь открыл вестовой. Лазарев отодвинул его плечом, кивнув в нашу сторону: смотри, мол, кто пожаловал. Тот вытянулся по стойке «смирно», глаза вылупил – не знает, что делать.

По всему было видно, что хозяин дома давно уже отпраздновал Новый год. В комнате воняло перегаром, на столе стояло несколько бутылок. А сам он храпел на кровати.

– А ну, Гай, в шкаф! – скомандовал он вестовому. – Не то пристрелю.

Скрутили ему руки, кляп в рот забили.

Самым трудным оказалось разбудить обершарфюрера. Трясли его и по щекам хлестали – не помогает. Вылили на голову графин воды. Чуть-чуть очухался, замычал что-то нечленораздельное.