«Вдовица» была хозяйкой явочной партизанской квартиры, а местный староста – своим, надежным человеком. Он должен снабдить Лазарева справкой удостоверяющей, что такой-то действительно жил здесь, работал, лоялен к новой власти. Александр Иванович на несколько недель отправился на ту дальнюю базу, чтобы сменить автомат на косу и вилы. Ему нужно было примелькаться в тех местах на случай если немцы начнут наводить о нем справки.

Все последующее зависело от него самого. Но главное задание Лазарев узнал от меня, уже вернувшись с хутора. За это время в соответствии с моей инструкцией кое-что существенно изменилось в его облике Появилась прическа с аккуратным пробором, бакенбарды и усики словно с карточки начала века. Да и сам он окреп, посолиднел. Уже не доходяга из лагеря а исправный с виду, которого любой возьмет на подсобку. Весь крестьянский труд он знал. И полицейский мундир такому молодцу был бы, как говорится, к лицу. Неужели не клюнут на такую приманку? Должны клюнуть: все хуже и хуже у них с полицейским резервом. Крепко сократили мы за последнее время их штат.

Шифры, явки, пароли – все это Лазарев усвоил очень быстро. Временами я просто поражался. Одно слово – прирожденный разведчик. Подобрал ему соответствующую экипировку, кажется, все продумал предусмотрел. Из партизанского «банка» выделил деньжонок – в немецких марках и наших рублях, которые тоже имели хождение на оккупированной территории.

До расставания оставался день, когда я поставил Александру боевую задачу. Столько уж лет прошло, сейчас готов повторить ее почти слово в слово.

– Слушай, Александр Иванович, и крепко запоминай – сказал ему. – Поедешь в Псков. В город войдешь через южный КПП, а дальше, прежде чем на вокзал проверишь, нет ли хвоста. Маршрут мы с тобой обговорили. Из поезда выйдешь на первой станции после Печор. Там, в Эстонии, зарегистрируешься как эвакуированный. Дальше – на хутор, поближе к Печкам. Наймешься там работником и из кожи вон но зарекомендуй себя с самой лучшей стороны. Постарайся старосте понравиться, с полицаями подружись. Твоя главная задача – поступить к ним на службу, а затем проникнуть в охрану гарнизона В Печках. Дальше – выявишь командный состав разведшколы, «учишь режим охраны начальства, подходы к жилым расположение постов. И последнее: мы должны знать пароль на каждый день при входе в расположение гарнизона и при выходе из него. Вот на первый случаи и все.

Лазарев четко повторил задачу, словно уже совершил этот невероятно сложный, рискованнейший путь. Еще раз обстоятельно прошлись мы с ним по карте, развернули схему Пскова.

– Ну, а дальше что? – удивился Лазарев, – Ведь будто все на полуслове оборвалось.

– А дальше… жди указаний. Все – через тайник.

Помолчали. Не хотелось говорить громких слов. Я вглядывался в лицо своего собеседника и пытался угадать, о чем он думает, понимает ли, что все наше дело на грани смертельного риска. Самого главного ему пока не имел права сообщить.

Он же, будто угадав мое состояние, вдруг совсем по-детски улыбнулся и как-то очень просто сказал!

Не волнуйся, батя, все будет хорошо.

Вышли затемно. Но светает в августе быстро, и пока шли к опушке, заголубела вода в небольшом озерце берегом которого он уходил. Обильная роса обещала хороший день. Совсем по-мирному подавали голоса птицы, и из ближней деревни, словно откликаясь на них, прокричал чудом уцелевший петух.

Молча пожали друг другу руки, и через минуту фигура Лазарева растаяла в тумане. Он уходил на боевое задание без оружия.

И потянулись дни. Дел и забот было хоть отбавляй, а мысль не отпускала: как там, что там, все ли в норме?

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем связная положила мне на стол накрученную на спичку тоненькую полоску бумаги. Это была первая весточка от Лазарева: «Намеченной цели достиг, задание выполнено полностью, прилагаю схему постов «Ш», а также фамилии их установочные данные. Жду указаний на дальнейшие действия».

«Ваше задание выполнено полностью…» Так космонавты сейчас докладывают о своем полете.

Сколько событий, лиц, встреч начисто стерло время, а вот Александра и спустя четыре десятилетия отчетливо вижу. И останься он жив, просто не представляю, как бы изменили его годы. У меня сейчас сын гораздо старше его. Да что там сын, внук к его годам подбирается. Летит время!

Началось с анкеты, а перешло в полное доверие, в сердечную близость. Нельзя было не полюбить этого человека, который в каждом деле, наверное, добился бы большого. Вижу его и мастеровым, и учителем, и музыкантом. А разведчиком он оказался просто отличным!

Кажется, так много общались, ночи напролет проводили вместе. Но говорили все больше «по делу». А се час ничего бы не пожалел, чтобы с ним запросто вечерок потолковать «за жизнь». Когда волосы то отросли, откинет, бывало, русую прядь, широко, белозубо улыбнется – заглядишься.

И вот спустя много лет после войны снова затосковал я по Лазареву. Вроде бы почти все о нем разузнал, а стану рассказывать (часто приходится выступать перед молодежью) – портрет какой-то суховатый получается. Так обидно!