- Поможешь мне разыскать и взять нужное в твоих кладовых?

- Взять то, что найдешь, можешь, но береги и слушай мать-землю, она и поможет тебе.

- Благодарю тебя за ответы и прими дары - они от сердца.

- Приму. Благословляю на добро в этом мире, пришелец...

Еще долго после того, как стих голос хозяина здешних недр, стоял в пещере, прислушиваясь к себе. Пришло чувство единения с твердью, он видел ее внутренним взором - пласты пород, прожилки руд, вкрапления каких-то минералов, раковины пустот. Потом видение пропало, перед глазами вновь предстала серая стена камня. Попробовал еще раз проникнуть взором через нее, но безуспешно - по-видимому, пропал нужный настрой. Как вернуть проявившийся дар горного духа и возможно ли в другом месте - эти мысли занимали Варяжко, когда он, покинув грот, возвращался в походный лагерь. После, когда объезжал рудники и прииски, не раз пытался вызвать то видение, но добился только смутной картины, без той ясности, как в пещере. Но даже такой небольшой сдвиг обнадеживал - все таки способность не пропала совсем, возможно, со временем и нужном усердии даст реальную отдачу.

Вернулся в Новгород в начале зимы с первым санным обозом из Казани, куда он успел дойти до начала ледостава. Как ни торопился, но пришлось пробыть здесь две недели, пока лед на Волге не окреп достаточно. Узнал о происшедшей на Новгородской земле этой осенью напасти - наводнении из-за ливневых дождей. Они шли день за днем почти месяц, от обилия осадков реки вышли из берегов и затопили многие селения. В том же Новгороде вода поднялась до самых стен детинца, почти половина города оказалась подтоплена. Столь сильного наводнения не происходило давно, даже старожилы не могли припомнить такого. Не обошлось без жертв - несколько десятков жителей прибрежных селений погибли в унесшем их потоке разбушевавшейся стихии, разрушены сотни изб, уничтожены посевы на полях - их просто смыло. Местные власти мало в чем помогли пострадавшим людям - многие из них оказались без крова и хлеба накануне зимы.

Прознав о случившейся беде, Варяжко дал указание посаднику Дружине скупить за счет казны все излишки хлеба и кормов у местного населения и отправить без промедления на север. Велел также закупить продовольствие в Булгарии и других поволжских землях, хотя прежде обходились своим. Посчитал, что в Новгородской земле собственных запасов слишком мало и может дойти до голода. В первый обоз набрали нужного товара почти на пяти сотнях дровнях и розвальнях - их вместе с хозяевами срочно наняли по всем окрестным селениям, - отправились Волжским трактом по едва окрепшему льду. Сам Варяжко шел впереди со своим сопровождением, торопился, подгоняемый недобрым предчувствием. Дважды попадал в полыньи - в первый раз успел проскочить по проваливающему под санями льду, во второй все же окунулся, но отделался легко - даже не простыл, самое ценное из груза - то же золото, удалось спасти.

В пути обоз разделился - большая часть пошла по Ильменю на север в наиболее пострадавшие от наводнения земли, другая к Новгороду. Уже прибыв в город, Варяжко направился в управу, хотя наитие звало скорее домой. Разбирался со сложившимся в городе и округах положением, давал какие-то указания и только потом, решив дела по службе, направился в свои хоромы. Здесь и узнал от Преславы о гибели любимой жены - Румяны, она утонула, ее унесло потоком грязной воды, вырвавшимся из тихого обычно ручья в Неревском гнезде. Угораздило же оказаться ей именно там и в то время, ведь отговаривала Преслава: - Не ходи сейчас, пережди чуток, - а Румяна все равно пошла к своим родичам по какой-то спешной надобности.

До родительского дома так и не дошла, нашли Румяну на следующий день на дне речного омута, когда Преслава подняла тревогу, по ее настоянию отправили людей на поиски. Сама она уже находилась на сносях, идти с ними не могла, а когда же привезли утопленницу домой - с ней стало плохо, едва не начались преждевременные роды. Хоронили Румяну родичи - коль мужа нет в городе, справили ей тризну, а от своей семьи никого не было - Преслава из-за болезного состояния, а Милава не удосужилась и детей не пустила. После между ними произошел неприятный разговор по тому поводу, позже вообще перестали общаться между собой, разве только при нужде. Дети же вначале скучали по Румяне, но вскоре утешились и почти не вспоминали свою тетю.

Варяжко слушал Преславу молча, не проронив ни слова во время ее рассказа. Душа его не принимала случившуюся беду, не мог поверить тому, что Румяны, с которой он прожил в любви и согласии десять с лишком лет, теперь нет. Умом понимал - то правда, да и сам почувствовал еще тогда что-то неладное, рвался домой, но не мог бросить дело. А на сердце нарастала боль, становилась уже нестерпимой, в какой-то момент застонал от нее и застыл, не в силах даже шевельнуться. Не видел и не слышал вокруг, только в голове стучала молотом мысль: - Где же ты, любимая, как мне жить без тебя?

Услышал далекий, едва различимый, голос: - Я с тобой, любый мой, пока помнишь и ждешь меня. Хочу, чтобы ты жил ради детей - с ними, как и с тобой, моя душа. Когда-нибудь мы встретимся и будем любить вечно, но сейчас не торопись, тебе еще жить и жить. Благословляю тебя своей любовью, да сохранят тебя боги!

Сознание как будто вернулось в тело - услышал плач Преславы, почувствовал на глазах навернувшиеся слезы, а на сердце становилось легче, мучительная боль отпустила его. - Благодарю тебя, любимая, - прошептал чуть слышно Варяжко и усилием воли обуздал нахлынувшие чувства и переживания.

Ни в тот день, ни в последующие не показывал другим свое горе, вел себя как обычно, только внимательный взгляд мог заметить в самой глубине его глаз грусть-тоску. Играл с младшими детьми, со старшими дочерьми - двенадцатилетней Ланой и десятилетней Нежаной, - вел взрослые разговоры, рассказывал им о случившихся в пути происшествиях, отвечал на их расспросы, какими бы они наивными не казались. С Милавой почти не общался, не приласкал ни разу, она вызывала в нем пусть и не отвращение, но никак не приязнь или уважение, даже как мать его детей. Когда же та сама попыталась обнять и прижаться к нему - остановил холодным, отстраненным взглядом, как к совсем чужой ему женщине. Лишь с Преславой немного размягчался, чуть открывал ей изболевшуюся душу, видя от нее искреннее сочувствие, принимал благодарно ее внимание и заботу.

В первый вечер, когда остался наедине, справил тризну Румяне. В свете свечи сидел за столом с выставленными на нем на белом холсте караваем хлеба и миской меда, вспоминал день за днем их совместную жизнь. Первую встречу, когда она, еще совсем юная и хрупкая, как тоненький стебелек, заворожила его сердце удивительной красотой, свадьбу, ожидание первого дитя и горе из-за несбывшейся мечты материнства, ласку и нежность, которыми щедро одаривала чужих детей. Было многое между ними - и радости и огорчения, случались размолвки, но любовь никогда не проходила, ее тепло грело душу даже вдали, стоило только подумать о любимой. Вспоминал и плакал, но не стыдился слез, они облегчали душу, уносили с собой смертную тоску, оставляя лишь светлую печаль.

Глава 10

Вскоре, через неделю после приезда Варяжко, как будто дожидалась его, Преслава родила крепкого бутуза. Принимала роды та же самая повитуха - бабка Зорица, что и прежних пяти детей от Милавы, кроме последнего, появившегося на свет в Казани. Она еще похвалила роженицу: - Добрая баба, родила легко, без натуги, да еще в первый раз.

Юная мать млела от счастья, глядя на присосавшего к груди дитя - молоко у нее появилось уже на следующий день после родов, - не выпускала из рук, даже когда он спал. Варяжко разделял радость жены, когда возвращался со службы, обнимал и целовал ее, а та блаженствовала от ласки мужа и тепла крохотного младенца. Нарекли его Креславом - так надумала Преслава, в честь своего отца, а Варяжко согласился, угождая ей. В юной женщине все больше пробуждалась властность, особенно после рождения сына. Не стеснялась давать указания мужу - принеси то, сделай это, а тот послушно их выполнял. Но меру она знала - если он отказывал в чем-то, правда, с объяснением причины, то не настаивала, да и без нужды не обращалась за его помощью, старалась справиться сама. В семье же ее голос значил много, не только дети, но и старшие - Милава и Радмила, прислушивались к мнению младшей жены, с готовностью исполняли просьбы и поручения.

Тем временем Варяжко со своими людьми справлялся с выпавшими народу Новгородской земли хлопотами и проблемами. Голода удалось избежать за счет массовых закупок продовольствия с других земель. Благо, что в казне хватало денег на все выпавшие нужды, даже давали ссуды потерпевшим лишения семьям, безвозмездно помогли им в самом необходимом - от хлеба до одежды и домашнего скарба. Тех, кто лишился крова, временно устроили в казармах, даже в конюшнях, пока всем миром и за счет казны строили новые избы или восстанавливали поврежденные. Пострадавший от наводнения народ перенес без особого ропота выпавшие на их долю невзгоды, видя старания властей помочь им справиться с бедой. Бунта и смуты, как опасался Варяжко, не случилось, не зря он и ближние ему люди не давали покоя местным чинам, подгоняли их, ломая привычное им неспешное ведение дел. Пришлось поменять не одного из служивых мужей, пока другие не поняли, что медлить с помощью людям им самим во вред, тогда и задвигалось все гораздо скорее.

Казалось, жизнь стала налаживаться после случившегося бедствия, люди стали отходить от понесенных утрат и страданий, но возникла новая проблема - недовольство все большей части знати из родовых и сословных кланов. Решительные меры Верховного правителя и его сторонников не всем пришлись по нутру, важные мужи, обиженные ими, не смирились с притеснением: - мол, не по правде с ними обошлись - они служили как могли, а теперь их заменили на каких-то худородных или вовсе невестимо какого рода-племени! А то, что кто-то из смердов и прочей черни мог погибнуть от голода и холода по их вине - эка беда, да они плодятся без счета - помрут одни, родятся другие.

Варяжко на какое-то время упустил из своего внимания ситуацию с кланами, занятый более важными, как он считал, заботами. Только когда тайная служба передала ему информацию о назревающем против него заговоре влиятельных мужей из части родов и сословных гильдий как в Новгороде, так и Пскове, Гдове, Порхове, - спохватился и принялся разбираться с недругами. Дал указания вызнать о них нужные сведения, продумал возможные меры, после вместе с ближним своим окружением проработал операцию по ликвидации заговора и устранению главных зачинщиков. Шел на риск конфронтации не только с причастными кланами, но и другими, которые могли посчитать его угрозой для себя. Но иного пути справиться с создавшимся положением Варяжко не видел, да и самые значимые рода из всех племен он привлек на свою сторону, был уверен в их поддержке.