– Девка ты лютая, я уж понял. И неблагодарная, кстати. Пожрать сделай что на дорогу. Мне убраться надо, пока темно.

Завтракали мы молча. Я поймала себя на том, что Костя, конечно, доверия мне не внушает, но всё ж какую-то компанию составить может. Одной-то в до-ме – совсем тоскливо…

– Скоро приедешь?

– А что?

– Новый год через два дня вообще-то. А я уже сколько дней не мылась нормально, с ведерком этим не набегаешься…

Он ухмыльнулся.

– Так давай баньку затопим, попаримся.

– С тобой вместе?

– А как еще?

– А не пошел бы ты, Костенька?

Он доскреб яичницу со дна сковородки, шваркнул вилку и поднялся.

– Когда вернешься?

– Когда приеду, тогда приеду. Кочергой по башке всегда успею получить. Не то что бы меня здесь очень ждали.

Стоило ему уехать, как я затосковала и решила, что с Костей все-таки придется подружиться, иначе сидеть мне здесь до седин. Заглянула в стенку и наконец в секретере обнаружила то, что и хотела, – альбомы с фотографиями. Читая аккуратные надписи на обороте, выяснила, что класса до седьмого Костя был вполне приличным парнем: ходил в кружок юннатов, занимался хоккеем, воспитывал эрдель-терьера и ездил с родителями в Крым. А вот его дальнейшая судьба оказалась загадкой. На последней из фотографий мальчик сидел рядом с пожилым мужчиной в форме, а сзади стояла надпись – уже другим, корявым почерком: «Костя Буянов, 13 лет».

Утром 31 декабря я проснулась окончательно обозленной на весь мир. Засаленные волосы не спасала даже тугая коса, последний обмылок раскололся на части, и даже зубной порошок закончился. В своем укрытии Костя продумал многое, но вопросы гигиены его, очевидно, не слишком волновали. Я поглядывала на отрывной календарь у печки – и понимала: если расчеты верны, дела мои через пару дней станут совсем паршивыми.

Так что я рискнула выйти за ворота и спросить у соседа напротив дорогу до ближайшего магазина. Ни шампуня, ни шампанского там не нашлось, зато я купила мандарины, засохший хлеб, банку шпрот и хозяйственное мыло. Продавщица, подмигивая так, будто у нее нервный тик, предложила шмурдяк в трехлитровой банке, от одного вида которого меня замутило.

На обратном пути я заметила, как по улице ползет тонированная девятка, будто кого-то высматривая. Я убавила шаг, потом заметалась и пошла в сторону, противоположную от дома, но машина развернулась, нагнала меня и притормозила рядом. Увидев Костю, я испытала нечто похожее на восторг, но тут же разозлилась и рявкнула:

– Чего пугаешь?

– А ты чего шляешься? Сказано тебе было – тихо сидеть.

Я обиженно заткнулась. Когда мы вернулись к дому, калитка, как и дверь в дом, оказалась распахнута. Я замерла.