Качаясь, я мотнула головой – и тут же в ушах зазвенело.
– Давай-ка домой тебя отвезу.
– Че ты с ней возишься? Эта сука мне ухо отгрызла!
Тут послышались причитания Ирки:
– Ой, ой, ой, что ж за дела такие? Вася, ну ты где ходишь-то?!
Ирка сунула мне в нос салфетку, под язык таблетку и заставила своего очередного хахаля из числа постоянных гостей подбросить меня до дома. На выходе из машины я столкнулась с тетей Машей с первого этажа, которой, конечно же, в шесть утра в квартире не сиделось. Я поздоровалась, выдавив наглую ухмылку, а она только глаза закатила.
Мама запричитала с порога:
– Уходить тебе оттуда надо!
– Куда? На Автозаводское?
Она возьми и ляпни:
– Мне как соседям в глаза смотреть? Что люди скажут? Что дочь у меня… прости господи!
Господа матушка поминала всё чаще – и всё больше не к месту. Недавно она взялась изгонять из бабушки бесов, пока я не пригрозила выкинуть из дома всё множащиеся иконы: бабушка – атеистка, и такого мракобесия в жизни бы не потерпела.
Я смачно сморкнулась, бросила на стол раскрасневшиеся салфетки и, глядя на то, как мама морщится, передумала ее жалеть:
– Мне вот всю школу говорили, что мать у меня подстилка. Ничего, пережила. Хоть запомнила, как твоего цыгана звали-то? Или у тебя их много было?
Она замахнулась. Честное слово, замахнулась, я ее почти зауважала в этот момент. Но ей, как всегда, не хватило смелости довести дело до конца, так что она прижала руку к груди и всхлипнула, а потом, завывая, ушла в свою комнату, долбанув для острастки дверью.
Я же приползла к бабушке, разложила свою раскладушку боком к кровати и легла, прижавшись гудящей головой к ссохшейся ладони. Бабушкино когда-то крепкое, дородное тело всё уменьшалось, а вместе с ним как будто иссякала та сила, которая всегда подпитывала меня. И я обижалась на нее за это – знала, что не права, но всё равно обижалась. Бабушка сбежала от нас в свою болезнь, бабушка бросила меня в беде одну, бабушка бросила меня в «Баттерфляй». Я водила пальцем по деревьям на фотообоях и вспоминала, как она велела не драться с мальчишками. Чем бы мне помог мой ум сегодня? Едва ли бы мой поклонник согласился променять минет на игру в «Что? Где? Когда?».
Не жизнь, а черный ящик.
Отморозок с погрызанным ухом, к счастью, больше не появлялся, но матушка, насмотревшись дурных перестроечных фильмов, уже закусила удила – и каждый вечер скулила под дверью ванной, упрашивая меня поберечь девичью честь и сменить работу, небезосновательно полагая, что в таком месте, как «Баттерфляй», официантки зачастую «обслуживают» клиентов и за пределами ресторанного зала. Раз я не выдержала, распахнула дверь и ткнула в стежки на колготах и разведенный ацетоном лак: