– Ну да. Помнишь, он приходил в тот день, когда ты заперла дверь и не могла войти. Он сказал, что любит панк-музыку. А тут выступает куча панк-групп, вот я и подумала…

– А-а. Мило с твоей стороны. Как думаешь, нам следует…

– Подойти поздороваться?

– Нет, я не об этом… – Сунна украдкой взглянула на Ларри, который еще не успел их заметить. – Я подумала, может быть… нам встать вон там. – Она указала на открытую площадку у бара, где их скрывал бы усилитель.

– Сунна!

– Что? Ты хочешь с ним поговорить?

– Нет. Не то что хочу. Просто он здесь один. А рассказала ему об этом я. Что, если он увидит нас и поймет, что мы его избегаем? – Маккензи почувствовала, как к горлу подступают эмоции. Она знала, что это не из-за Ларри, но тех, кому эти эмоции предназначались, больше не было рядом, так что пусть будет из-за Ларри. Нечто похожее она ощущала в день, когда нашли тело Тани. Тогда Маккензи первым делом вошла в комнату Тани и увидела вещь, которую подарила ей на тот последний день рождения. Маккензи выбежала в парадную дверь, мимо рыдающих родителей и еще не успевших уйти полицейских, и направилась к дому по соседству, где жила одна из подруг Тани. Там Маккензи сунула подарок – компакт-диск – в почтовый ящик и побежала домой. Почему-то мысль об этом диске, лежащем в комнате Тани, все еще завернутом в целлофан, вытеснила все остальные. Маккензи хотелось опустошить всю Танину комнату, отдать ее вещи первому встречному, кто захочет их взять. Было просто ужасно думать о подарке, который она выбрала для сестры с такой любовью, а та даже не успела его развернуть. Все пропало зря. Тогда Маккензи не понимала, почему, и сейчас тоже не до конца понимала, но, возможно, дело было в энергии, в эмоциональном вкладе. Если вы вложили столько труда, энергии, а может, и любви, чтобы что-то для кого-то сделать, а он этим не воспользовался или не получил – куда все делось? И куда денется, если не направить это в другое русло, просто рассеется, потеряет смысл?

Сунна кивнула.

– Верно. Может быть, ты и права. – Она обняла Маккензи за плечи и притянула к себе. – Пойдем, поздороваемся.

– Спасибо.

– Ларри! – Сунна начала пробираться сквозь небольшую толпу, таща за собой Маккензи. Ларри заметил их и удивился, именно этого и ожидала Маккензи.

– Сунна?

Сунна заставила себя улыбнуться.

– Привет, Ларри. Ты пришел послушать…

Она оглянулась на Маккензи, но та пожала плечами. Ни одна из них даже не взглянула на афиши, расклеенные по всей стене у входа.

Ларри кивнул, его глаза сияли, будто с ним заговорила знаменитость.

– Да, – сказал он с энтузиазмом. – Говорят, классная группа.

– Это хорошо, – сказала Сунна. – А кто они? В смысле кто играет?

Ларри растерялся.

– Э-э… знаешь ли… не помню. – Он издал нервный смешок, от которого Маккензи снова захотелось заплакать. – Забыл, как она называется. Я просто… просто слышал, что они хорошие… от… того мальчугана у входа. – Он указал на «мальчугана», который теперь пересчитывал деньги в кассе и выглядел скорее сердитым, чем скучающим. Может быть, злился из-за того, что ему скучно.