Так я поняла, что моя сестра на пути к опьянению. Она часто задавала мне этот вопрос, когда напивалась. Забывала, что уже спрашивала об этом.
Я сказала, что не помню. Она сказала, что помнит, как ее пинали.
– У-упс. – Она выдала утомленно-подвывающий звук. – Поговорим о чем-нибудь более приятном?
– Какие у тебя таблетки? – спросила я.
– Желтые, оранжевые и белые.
– Давай примем, – предложила я. – По штучке. И все. Не больше.
– Ты меня просто вынуждаешь, – пожаловалась Эвелин. – Доктор, я не виновата! Это все моя сестра придумала.
Я пошла за ней в спальню. Эвелин всегда ходила слегка враскачку и запинаясь. Она взволнованно помедлила перед выстроившимися на шкафу пузырьками с таблетками, словно фармацевт или как бармен с амбициями миксолога. Наконец решилась и вытряхнула из пузырька две бледно-желтые таблетки, одну из которых дала мне, а вторую оставила себе.
– Я свою приберегу, – сказала я.
– А я свою приму сейчас. Если не возражаешь.
– Действуй.
– Лучше отнесу моих малюток на кухню. Меньше гулять туда-обратно. Обеспечим сохранность.
Я могла остановить свою сестру, но не остановила. В конце концов, это одно и то же: я не убивала ее, но я не остановила ее.
Эвелин выстроила пузырьки на кухонном столе в ряд и сказала:
– Вообще, мне не стоит… – Сестра помолчала, словно давая этой мысли время окатить ее и отхлынуть. – Моя схема приема лекарств. – Она открыла первый пузырек и вытряхнула леденцово-голубую таблетку в форме сердечка.
Сестра смягчилась, стала даже сентиментальной. Через какое-то время у меня возникло ощущение, что на самом деле она говорит не со мной. Эвелин коротала время, ждала. Она уже была в пути.
– Первое воспоминание? – спросила я.
– Наволочка с лошадками.
– Обои, – сказала я. – Обои с ананасами возле нашего манежа.
– А я? – спросила сестра. – Меня ты помнишь?