Прохора замечание Лешего обидело. Приставными шагами он приблизился к Агафону. Шепнул на ухо:

— Опять про деревянное что-то. Других тем нет у него.

Агафон кивнул.

— Загадка третья! — чуть не завопил Леший. — Смелый, суровый, на все готовый. Кто с ним тягается, в петле болтается. Кто ему служит, тот с ним дружит. Кто ему надоест, того погубит и съест. Красивый и стройный — жизнью довольный!

Прохор выдохнул. Ответ был очевиден, и в том, кого именно такого смелого, сурового при этом красивого и стройного имеет ввиду Леший сомнений не было. Дружинник, судя по довольной физиономии, думал о том же. Зашевелился на земле Яшка. Всхрапнул и перевернулся на другой бог. Видимо, его глубокий вызванный сотрясением мозга обморок плавно перерос в глубокий сон. Оно и ладно. Справились и без этого мегаотгадывателя загадок.

— Ну? — поторопил Леший. — Давай, бородатый, жги. И помни, что, если ошибешься, полетят твои руки и ноги в разные стороны.

Дендроиды весело завыли.

— Да как тут ошибиться то? — ухмыльнулся довольный Агафон. — Ясно кто это. Царь наш, батюшка.

Дендроиды разом замолкли. Улыбка сползла с морды Лешего. Прохор застонал.

— Твою мать! — вырвалось из его груди. Ладонью некромант хлопнул себя по лбу. Ежу понятно было, что Леший имеет ввиду себя любимого. Верность своему монарху подвела дружинника. Да и Прохора заодно. Дикий вой разнесся над опушкой.

— Царь-батюшка? — восклицал возмущенный Леший. — Да как ты смеешь, мешок с костями? Ты на кого буханку крошишь? Ну все! Молись своим богам. Взять их!

Прохор даже шелохнуться не успел. Из-под земли рванули корни, затянули петли на ногах. Дернули. И вот он уже смотрел в голубое небо, ощущая, как тащат его чьи-то сильные руки, а может и не руки, волоча по земле. Сомнений не было. Дружинников постигла таже участь.

«Ну Агафон! Ну дебил!» — возмущался про себя Прохор, мысленно прощаясь с жизнью. Одно радовало: с его телом этим деревяшкам на рекорд рассчитывать было нечего. Масса не та. Дай бог с лужайки выбросят, а вообще… Какая была теперь разница?

Очнулся Яшка. Завопил. Агафон что-то городил про кару, которую нашлет на Лешего государь. Ничему жизнь дурака не учит. А Прохор думал о том, как можно если не избежать, то хотя бы отсрочить казнь.

— Эй ты! — крикнул он. Пока главным в их тройке был старший дружинник, соваться в беседу с Лешим было не с руки, можно было и в глаз получить. Теперь, когда они сравнялись в правах, превратившись в смертников, Прохор решился лично пообщаться с лесным царем. — Величество! Как тебя? Ты никак казнить нас собираешься?

— Деревья дружного заржали.

— Как догадался? — с сарказмом заметил Леший.

— Тогда по всем правилам последнее желание полагается. Перед смертью.

— Вот еще глупости, — засомневался лесной царь. — С чего это?

— А с того, — стал выдумывать на ходу Прохор. — Ты про призраков и прочую нечисть слышал? Мы некроманты про это дело все знаем.