Рысь обогнула дом справа, а Джек – слева. Вьетнамец в синем костюме стоял у крыльца лицом к дороге. Он лениво посасывал сигарету, на плече его висела M16.

Рысь вышла из-за угла и сразу же заговорила с охранником, привлекая его внимание.

– Простите, сэр, я сегодня тут была, и…

Мужик повернулся, рефлекторно наставив на Кэссиди винтовку. Больше он ничего сделать не успел.

Джек подскочила к нему сзади, закрыла ему рот ладонью и одновременно полоснула ножом поперек горла. Затем придержала тело, чтобы оно опустилось на землю бесшумно. Рысь подбежала к ней и помогла перетащить труп за угол.

Они зашли в дом через парадную дверь. Из кабинета на первом этаже доносилась вьетнамская речь. Джек подобралась поближе, следом за ней – Кэссиди. Дверь была приоткрыта, прямо за ней, блокируя вход, стоял еще один мордоворот. Джек услышала, как Ханг сказал, что американца в его доме быть не должно. Аджаи возразил, что понятия не имел, куда еще его везти.

Тогда Ханг проговорил, что американца нужно убить, потому что своим присутствием он подвергал риску их всех. В голосе Ханга звучало отчаяние. Потом Джек услышала старческий голос. Тот слепец, который присутствовал во время встречи? Спокойным ровным тоном он возразил, что, раз их гость приносит немалые деньги, его лучше оставить в живых.

На несколько секунд в кабинете воцарилась тишина. Потом заговорил Оуэнс. Конечно, он не мог понимать смысла того, что говорилось на вьетнамском. Но, несомненно, видел, что его партнеры не могли достичь согласия. Видимо, они смотрели на него с подозрением, и он понял, что в тот момент решалась его судьба.

– Я же не знал, что девица была не одна, – процедил Уолтер. – Это была ошибка. Этого больше не повторится!

– Ты придурок, – по слогам протянул Ханг, не скрывая злобы. – Мы же тебе предоставили все, о чем ты просил. И ты не должен был хватать еще кого-то, заниматься самодеятельностью. Таков был уговор!

– Простите! Такого больше не повторится, – взмолился Оуэнс. – Она стояла там, все смотрела, везде рыскала. Я и запаниковал. Я даже не собирался делать из нее «донора», но потом увидел ее лицо и не смог удержаться. Она же само совершенство.

Джек стиснула челюсти до боли. В тот момент ей хотелось лишь одного – ворваться в кабинет и оторвать Оуэнсу голову на виду у всех.

– Что же теперь будет? – спросил Уолтер.

– Туристка пойдет в полицию. Если она уже не там, – сказал Ханг, – и к моменту, когда она покажет им тоннель, меня тут быть не должно.

– Может, мы успеем вывезти мои маски? – заныл Оуэнс.

– Мы на такой риск не пойдем, – твердо ответил Ханг.

Если раньше насчет надежности Оуэнса у них еще были сомнения – или, скорее, иллюзии, – то теперь их, конечно же, не осталось, – подумала Джек. Его сумасшествие было слишком очевидным. Между тем сам он не осознавал, что теперь все они были в опасности. Все, включая его самого. И, разумеется, они вот-вот от него избавятся.

Именно на этом продолжал настаивать Ханг. Говорил он по-вьетнамски.

На этот раз старик не возражал и даже уточнил, что сделать все требовалось немедленно.

Потом заговорил индус, причем вежливо и спокойно, чтобы Оуэнс не заподозрил, что судьба его уже предрешена: