– Я не лгал. Я намеревался снять проклятие. – В его голосе столько убежденности, что я почти верю ему. Но я научена опытом. Почти так же оправдывался виконт после того, как наш роман стал достоянием общественности. После того, как он обещал бороться за меня.

– Ты обманул меня. Прошлой ночью…

– Если бы я только мог вернуться в прошлую ночь, – говорит он, закрывая глаза и откидывая голову назад. – До того, как узнал, что ты тоже меня любишь. Стереть все, что произошло после. По крайней мере, тогда я бы смог снять проклятие и не лишиться того, что для меня ценно.

У меня скручивает внутренность, в сердце вонзаются шипы.

– Ты хочешь стереть то, что произошло ночью? Ты сожалеешь об этом?

Он снова смотрит мне в глаза, и его дикий взгляд больше походит на волчий.

– Джемма, ты не понимаешь. Что-то изменилось.

Тени прошлого угрожают вторгнуться в мой разум. Они так сильны, что, боюсь, способны сшибить меня с ног. Я выдыхаю их, стараюсь облачить сердце в броню, направляю всю боль в настоящее. Скрестив руки на груди, я позволяю печали превратиться в ярость.

– Я точно знаю, что изменилось. Ты получил то, чего хотел, и теперь понимаешь, что игра не стоила свеч. Ты такой же, как Освальд. В пылу страсти горазд обещать все на свете, но когда сталкиваешься с реальностью, то оказываешься напуганным и холодным. Не стоило тебе доверять.

Эллиот встает, зажимая посох под мышкой, и пересекает двор, направляясь ко мне. Я не знаю, что еще делать.

– Значит, ты собираешься жениться на Имоджен только для того, чтобы сохранить свой драгоценный волчий облик, – выплевываю я с усмешкой. У него хватает наглости выглядеть смущенным, но я продолжаю свою тираду, прежде чем он успевает наплести еще чего-то: – Я понимаю, Эллиот. Правда. Ты ценишь свою неблагую форму больше всего на свете. Она для тебя означает свободу. Понимаю. Но не нужно было меня обманывать. Не нужно было лгать мне, чтобы затащить меня в постель…

– Я не лгал, – цедит он сквозь зубы. – Я на это не способен. А даже умей это, я бы с тобой так не поступил.

Я прожигаю его яростным взглядом.

– «Пока я жив, я твой». Помнишь, как ты это говорил?

– Я говорил серьезно. Джемма, ты даже не представляешь, как серьезен я был, и ничего не изменилось. Я только хотел…

– Что? Чтобы я стала твоей любовницей? Чтобы ты запер меня в пещере и навещал, когда тебе надоест быть волком? Или, может быть, заползать ко мне в постель, как только выполнишь свои супружеские обязанности с Имоджен? Что ж, этого не случится, это уже точно. – Каждое слово, срывающееся с моих губ, – очередной удар плетью по моему сердцу, еще одна зияющая рана, оставляющая шрам.

– Я пытаюсь сказать другое. – Он подходит на шаг ближе, но я отступаю.

– Освободи меня от сделки, – велю я, оскалив зубы. – Я выполнила свои условия, но с меня хватит, я больше не буду в этом участвовать. Можешь довести план до конца сам. Мне не нужны ни твои деньги, ни благодарности. Я не хочу тебя видеть. Просто отпусти меня, чтобы я могла забыть последний месяц своей жизни. – Я срываюсь и судорожно реву. По лицу стекают злые слезы, которые мне хотелось бы скрыть от него.

Боль искажает его лицо, когда он смотрит, как я разваливаюсь на части. Затем выражение его лица становится жестким, и в глазах появляется внезапное понимание. Его голос звучит холодно и ровно:

– Ты права. Это единственный выход, так? Мы расстанемся, чтобы ты могла забыть обо мне.