3

Одноглазый здоровяк Бро привел Грогара и Лунгу, всё время упрямо смотревшего в землю, к грубо сколоченному жилищу, служившему здесь таверной, где, кстати, ярл вволю повеселился намедни.

Внутри, в темном зале, где сильно пахло дешевым вином, пережаренным мясом и какой-то скисшей дрянью, за длинным исцарапанным столом сидело три человека – кряжистые бородатые дядьки в потертых кожаных куртках. Физиономии хмурые и упрямые, на мозолистых ручищах – почерневшие потрескавшиеся ногти.

Они важно взглянули на пришедших и кивком указали пленному ярлу на скамью.

– Э-э-э, а где пиво, эль? – спросил Грогар. – Только не наливайте, пожалуйста, то пойло, вчерашнее – от него у меня горло дерет. Простите, не помню ваших имен… э-э-э… как вас, любезнейшие? Это вы так уделали моего слугу? – Грогар насмешливо покосился на Лунгу, прижавшего ладонь к распухшей щеке. – Эх, не видит тебя Миранда! Упала бы со смеху!

Мужики молчали, невозмутимо глядя на беззаботно щебечущего гостя. Лунга с досадой думал, что большего позора им переживать еще не приходилось. «Они думают, что мой господин – полный дурак. – Грогар широко улыбался своей особенной, лучезарной улыбкой, редко покидавшей его точеное лицо, обрамленное густыми каштановыми волосами, небрежно ниспадавшими на плечи. Острые усики – по последней моде – и лукаво прищуренные, выразительные карие глаза придавали ему озорной вид, так зливший сейчас Лунгу. – Горцы лишний раз убедились, что жители равнин – мальчишки и неумехи».

Но дальше мысли Лунги потекли по более привычному богобоязненному руслу, и так мучительно захотелось поразить всех собравшихся очередной гневной отповедью – он уже предвкушал их залитые слезами просветления лица, – что Лунга открыл было рот, но вовремя одумался. Как-никак, пять лет служения «мальчишке» кое-чему его научили.

Между тем «мальчишка», если можно так называть одного из самых богатых людей во всем Форнолде – королевстве весьма и весьма обширном и богатом, управляемом славным добрым королем Блейддуном Премудрым, – продолжал болтать, не давая несколько смутившимся мужикам вставить хоть слово.

– В горле, ребятки, окончательно пересохло! Налейте, загрызи вас вошь! Какой-нибудь медовушки, чтоб полегче влилось!

Воспользовавшись паузой, кою Грогар допустил ради поглощения кислого пива, преподнесенного угрюмым типом с лицом, похожим на оплывшую свечу, один из мужиков – тот, что сидел посередине, – хорошенько прочистив горло, торжественно возвестил:

– Итак, господин, хотим тебя рашть… раштря… ну, как там? Короче, плохи твои дела, господин. Короче… тебя Владыка Леса выбрал. Значит, в жертву. Но твоего придурковатого дружка мы отпустим. Пущай идет на все, как говорится… э-э-э… сколько там?

– Четыре, – подсказал тот, что справа.

– На все четыре стороны. Возблагодари Владыку за милость его.

Грогар остолбенел. Лунга сжался.

– В жертву? – переспросил Грогар. – Владыке Леса? То есть как жертвенного барашка? Вскроете мне брюхо, нальёте кровь в священный сосуд и омоете им лоно девственниц, дабы они непременно понесли мальчиков, и мужескость юношей – для придания им храбрости?

Все трое уставились на Грогара непонимающим взглядом.

– Да вы знаете, кто я такой? – воскликнул, подбоченившись, Грогар. – Я – ярл Грогар Аурелио Мирабель Бранд-и-Дьюрнсон, владелец замков Хёмбург и Хюг, действительный член ордена Белых Рыцарей, первый префект Гордарии и Дюнкшвальба, почетный магистратор королевского университета, советник короля…

Тот, что посередине – видать, старейшина, – грустно покачав головой, произнес: