— Здесь мы будем ждать сигнала Бернерса. Потом я уйду, а ты останешься до первой нашей ракеты. Если ее через определенное время не будет, ты знаешь, что делать. — Рейкс взял Белль за руку и заглянул ей в глаза. — Не стоит повторять все снова, правда?

— Конечно, Энди.

— Хорошо. Когда от рубки взовьются одна за другой еще ракеты, выбросишь гранаты за борт, пойдешь в кают-компанию, посмотришь, как поднимают золото. И помни: после этих ракет ты выбываешь из игры. Просто плывешь в Нью-Йорк и знать ничего не знаешь. А теперь возвращайся в каюту. Скажи стюарду, что у тебя морская болезнь, ты будешь отдыхать и не хочешь, чтобы тебя беспокоили первые несколько часов. Когда корабль выйдет в открытое море, я приду и останусь с тобой почти до самого Гавра. И не забывай, как мы договорились вести себя в каюте. Если при мне постучит стюард, мы уйдем в ванную, включим душ, ты высунешь голову из двери и позволишь ему войти.

Белль нашла свою каюту без труда. Рейкс пошел в бар, где заказал бренди с содовой.

К полудню буксиры развернули «Королеву Елизавету 2», поставили ее кормой к причалу. Пассажиры прощались с оставшимися на берегу родными, друзьями. Заиграл оркестр, разноцветные ленты между берегом и кораблем натянулись и в конце концов лопнули. Завыла сирена, загудели буксиры, таксисты на берегу нажали на кнопки клаксонов. Над головой вились чайки, солнце проглядывало сквозь высокие облака, освещало белые палубные скамейки. Когда судно разворачивалось, по палубе от шлюпок в серо-зеленых шлюпбалках бежали тени. От причала уходил не просто корабль, а целый курортный город, целый мир. За соседним столиком сидел какой-то забулдыга и пил уже четвертый бренди. Скульптура владычицы морей перед рестораном «Британия» смотрела на поворотные двери, забыв о своих древних сестрах, которые некогда стояли на бушпритах и постоянно ощущали на губах соленый привкус моря. В одной из кают «люкс» пожилая дама с наклонностями крохоборки обнаружила, что все плечики в гардеробе закреплены намертво, их нельзя украсть на сувениры. Так кунардцам удавалось сохранить до восьмисот плечиков в год. Несколько человек, что восхищались лайнером, еще не успев ступить на борт, теперь уже ругали тусклую полувоенную форму стюардов — куртки цвета хаки и темно-синие брюки, неуместные цветные витражи, слабое освещение и прочее. Другие скучали по аристократизму старых «королев», по тем дням, когда можно будет спрашивать: «Скоро ли наш город прибудет в Нью-Йорк». Люди покупали сувениры и подарки в киосках и магазинах. Четверо молились в синагоге, маленькая очередь тянулась к картинной галерее, где висели полотна на сорок пять тысяч фунтов. В грильбаре официант уже разбил фарфоровый набор для специй, сделанный по проекту лорда Куинсбери, а отпускники — любители путешествовать беззаботно, но с удобствами, уже искали уютный ресторанчик со своим парнем-барменом, чтобы не пить по вечерам в «Британии». Словом, из тысяч людей, наблюдавших, как их корабль выходит из Саутгемптонской бухты — а многие видели на своем веку десятки судов, старых «королев», «Карманию» и «Франконию», — лишь немногие из тысяч остались к нему равнодушны и хотели бы поскорее сойти на берег.

Итак, под разноголосый хор свистков, сирен и гудков лайнер развернулся к морю и начал свой первый трансатлантический рейс. А в спецкаюте лежало три тонны золотых слитков и полторы — серебряных. Подвыпивший сосед перегнулся через стол и обратился к Рейксу:

— Пусть они строят свои авиалайнеры и «конкорды». Я люблю прочувствовать путешествие. И не люблю безвкусного цыпленка в проклятом целлофановом пакете, сидеть и караулить паспорт — ведь времени хватит только на то, чтоб потерять его, а на поиски уже ничего не останется. Я считаю, что судно — как женщина, а джентльмен всегда должен путешествовать с дамой. Поверь мне, эта штука поистине голубых кровей. Современная, со всеми причиндалами. За нее!.. — Он поднял стакан, увидел, что тот пуст, и подозвал официанта.

…Белль прилегла и размечталась, совсем забыла, зачем она здесь. Где-то в Девоне стоит дом только для них двоих, у девочки будет няня… Да, первой она видела девочку, сначала ее.

А потом Белль родит ему целую кучу мальчишек… сделает все, что он захочет. Постарается не раздражать разговорами. Наберет в рот воды. Будет ходить в лучшие парикмахерские и салоны одежды, по уши залезет во все модное. Костюмы из твида, простые, но дорогие коротенькие платья… охота и рыбалка…

Она научится делать ставки на скачках, драться, как тигрица (Белль открыла рот и показала потолку зубы), если придет беда.

Да, она станет жить для него, а он должен жить для нее. Если он потребует ее пять раз в день или только пять раз в год, она все равно будет счастлива. Миссис Рейкс… Белль потянулась к столу, включила радио, потом легла и размечталась вновь: яркий свет, мягкая музыка, победа любви.

Когда два часа спустя Рейкс постучал в каюту, она все еще грезила.

— У меня есть несколько бутербродов из кафетерия, — сказал он. — Тебе надо поесть. Нельзя работать на пустой желудок.

Рейкс запер дверь, снял башмаки и лег рядом.

— Если постучат, не забудь — душ.

Через десять минут он уже спал.