Поцелуй, вначале нежный, а затем все более настойчивый, заставляет выкинуть из головы все мысли. Податливая, обмякшая всем телом, льну к мужу, наслаждаясь его близостью. Все кажется неважным. Главное, что сейчас мы вместе. Ладонь Давида касается моей груди, и я вздрагиваю от удовольствия. Бахрамов бесцеремонно задирает подол моего домашнего платья. В ответ тянусь рукой к молнии на его брюках. Нас охватывает безумие, падаем на постель жадно целуясь, освобождая друг друга от одежды. Когда остаюсь только в бюстгальтере и трусиках, а муж – в боксерах. Невольно любуюсь его рельефной мускулатурой и гладкой загорелой кожей. Видимо, я так жадно уставилась, что Давид нарочито отвечает тем же. Тут же смущаюсь его пристального взгляда. Но Бахрамов пресекает мой порыв закрыться. Наклоняется надо мной, прижимает мои руки к матрасу.

– Я хочу тебя видеть, – рычит мне в губы.

Опустив голову, целует мой подбородок, потом прижимается губами к основанию шеи, ложбинке между ключицами. Схожу с ума от этой ласки, в которой страсть сплетается с нежностью. Меня возбуждает грубоватый напор мужа, то как жестко обхватывает мои запястья. Раздвигает мне бедра коленом, прокладывая дорожку поцелуев ниже, между грудями, одновременно расстегивая бюстгальтер, который отшвыривает в сторону. Горячее дыхание касается обнаженных сосков, чувствительных, напряженных, и я невольно выгибаюсь навстречу, подавая себя. Давид начинает осторожно покусывать мои соски, словно смакуя изысканное блюдо. Выгнув спину, нетерпеливо ерзаю на покрывале. Короткая щетина царапает кожу, но даже эта болезненность провоцирует еще больше страсти, бурлящей во мне.

Давид неожиданно резко отрывается от меня, отпускает руки.

– Черт, детка, прости. Голову потерял, забыл обо всем. Я не должен так вести себя с беременной женой, которая пережила похищение.

– Мне нравится, Давид. Правда. Не нужно вести себя так, будто я хрустальная. Тянусь к мужу, обхватываю его запястья. Неожиданно взмываю в воздух – и вот я уже сверху, что невероятно смущает меня.

– Что ты делаешь? – мой смех такой счастливый, даже вздрагиваю. Никогда не чувствовала себя настолько прекрасно.

– Мне нравится, когда ты доминируешь, – в голосе мужа звучит лукавство.

– Ага, так я тебе и поверила!

– На самом деле, ты права. Я жесткий доминант. Но не с тобой. Ты особенная. С тобой я готов быть снизу. Честное слово. Я безумно тебя люблю, Эрика.

– Ты знаешь, что я тоже. Очень люблю, до безумия, до сумасшествия, – вторю шепотом, облизывая верхнюю губу, прерывисто дыша. – Для меня не существует никого, кроме тебя, Давид. Потрясающе, что мы настолько подошли друг другу. В сексе. Ты не прогадал с выбором жены, – не могу не подколоть любимого.

– Я с самого начала знал, что ты идеально мне подходишь, – невозмутимо отвечает Бахрамов.

– Из-за Николь.

– Нет, Эрика. Хотя я бесконечно благодарен тебе за свою дочь. Она удивительная. И только благодаря тебе.

Краснею, дрожу, не знаю, что ответить на это. Давид говорит все это настолько проникновенно…

– Ты нужна мне, Эрика. Сейчас и навсегда.

Как он умудряется говорить слова, которые проникают максимально глубоко в душу?

Давид кладет свои большие ладони мне на ягодицы, наклоняюсь к нему, он трется лицом о мои груди. Огонь снова разгорается. Нам становится не до разговоров, даже самых важных. Его руки гладят мои бедра, живот, сильно стискивают ягодицы, одновременно втягивая в рот соски, посасывая их, заставляя меня стонать, впиваться ногтями в его плечи. Издав гортанный звук, напоминающий рычание хищника, Давид рвет на мне трусики, просовывает пальцы меж нашими телами, гладит, ласкает, так, что у меня искры сыплются из глаз. Дрожа и тихо постанывая, выгибаюсь дугой, двигаю бедрами.

Отодвинувшись чуть назад, стягиваю с Давида трусы, жадно разглядывая восставший член, который сжимаю рукой. Какой же он твердый и горячий!

– Сейчас, детка. Больше не могу ждать.