– Я чуть с ума не сошел… Во мне столько злости, детка. До сих пор все клокочет внутри от мысли, что мог тебя потерять, что допустил, чтобы тебя похитили.
– Понимаю… Главное, теперь, с этим записанным откровением, все узнают, что ты точно невиновен. Марго всегда знала правду о том дне и молчала… Какое же она чудовище… Как больно сознавать это!
– Давай не будем думать об этом.
Неужели теперь все закончится? Не будет больше черной тучи нависшей над нами? Нет… конечно же не закончится. Она моя сестра… В семье навсегда останется эта трагедия.
Поэтому, когда едем домой, меня все равно гложет мучительное чувство утраты, болит внутри, и от этого невозможно спастись. Знаю, что еще многое предстоит впереди. Рассказать Давиду про свои подозрения, о том, что не верила его, думала, что изменяет. Как же стыдно будет говорить об этом!
Глава 29
– Пожалуйста, – умоляю Давида, когда садимся в машину. – Я не хочу сейчас ехать в твою квартиру. И в дом к отцу тоже не могу…
– Ты задала мне задачу, детка. Хорошо. Поедем в гостиницу.
Это то что мне сейчас нужно. Безликое, чужое пространство. Заходим в номер, и первым делом отправляюсь под душ, делаю воду максимально горячей, очень долго стою под обжигающими струями.
Когда выхожу в комнату, Давид сидит в темноте, в кресле. Зажигаю неяркий торшер сбоку постели. В руках мужа бокал с янтарной жидкостью. Как бы мне сейчас хотелось тоже такой. Забыться алкоголем. Принять анестезию. Вздыхаю с сожалением.
– Я понимаю, что пережить такие откровения нелегко, – произносит Бахрамов, внимательно меня разглядывая. – Но это ведь не изменит нас, верно? Наши планы, нашу жизнь?
– Я подозревала тебя в измене, – произношу едва слышно. Мне больно это говорить. Но нет сил опускаться до вранья.
– Ясно, – спокойно отвечает Давид.
– На этом она меня поймала. На моей неуверенности в себе, – опускаю голову. Тру виски, голова разламывается от боли.
– Ты поддалась слабости. И сейчас поддаешься еще одной. Самобичеванию. Мне жаль, что ты мне не до конца доверяла. Но еще больше жаль, что мучаешься сейчас чувством вины.
– Мое недоверие говорит о том, что у нас ненастоящая семья, – как же больно произносить эти слова.
– Это полная чушь. Твои сомнения говорят лишь о том, что ты живой человек. Иди сюда, детка, – Давид привлекает меня в свои объятия. – Расскажи, что было дальше. Мне жаль, что ты все это пережила. Я тоже едва не сорвался. Мне казалось, что возьму пистолет и буду убивать. Всех, кто хоть как-то причастен ко всему этому дерьму.
– Только не это, Давид, пожалуйста. Не говори так…
Вздрагиваю. Виснет долгая пауза. А потом начинаю свой рассказ.
– Все началось с фото Миры Лисовской. Там она обнимала тебя… за руку.