– Марк, положение таково, что война с Византией уже на пороге. Очень скоро тебе предстоит выезжать на Сардинию и там заниматься формированием особой центурии. У нас есть буквально несколько дней, чтобы успеть провести церемонию твоего бракосочетания с Плацидией. Ты сам знаешь, как важен этот брак для нас и для Империи в целом. Скажи мне, ты готов к этому?
– Да, отец, я готов. Но у меня есть некоторые просьбы. Пусть этот брак останется политическим решением и не влечёт за собой каких-то других обязательств. Я обещаю сохранять внешнюю благопристойность, выполнять обязанности по содержанию семьи, уделять приличествующее внимание законной супруге во время протокольных встреч, относиться к ней с должным уважением. Со временем нам необходимо будет обзавестись наследниками, я это понимаю, и не буду противиться. Но с другой стороны, мне совершенно не хочется постоянно находиться в одном доме с супругой. Также я сразу хочу предупредить, что вопросы любви и прочих подобных вещей для меня закрыты, и я не собираюсь это обсуждать. Если невеста согласна с этими требованиями, мы можем провести церемонию хоть сейчас. Да, и насчёт церемонии. Если есть такая возможность, мне бы не хотелось пышных торжеств с привлечением публики и родни, пусть всё будет очень скромно и тихо.
– Знаешь, Марк, – усмехнулся я, – ты меня не удивил этими требованиями, я ожидал от тебя нечто подобное. Но Плацидия – это просто чудо. Признаюсь тебе, я пару дней назад говорил с ней и её матерью – именно она, Лициния, настаивает на скорейшей свадьбе. Также она хотела бы провести церемонию по всем правилам. А вот твоя невеста приняла ситуацию с пониманием. Она сразу высказалась за то, чтобы всё было «скромненько и душевненько», по её словам. Время почти военное, не до празнеств. Мы пришли к выводу, что проведём церемонию венчания в главном соборе Рима, тут никак нельзя этого избежать. Потом будет небольшой обед в узком кругу, а потом придёт гонец и вызовет тебя в Легион – служба, что поделать! Ну, а после будет отъезд на Сардинию, наверное, начнётся война, походы, битвы. Тебе не придётся жить с женой в одних покоях хотя бы некоторое время. Потом решим этот вопрос. Но ты знаешь, я думаю, что тебе с Плацидией будет легко. Она или не претендует на твою любовь, или прячет это глубоко в себе. Старайся всё же не сильно обижать её равнодушием, и всё у вас будет хорошо.
– Ладно, отец. Я думаю, здесь не будет особых сложностей, – Марк помолчал немного, потом нехотя добавил, – как мне кажется, моя будущая жена довольно здравомыслящая особа…
Как и предполагалось, свадьба прошла именно по нашему сценарию. Венчание в базилике св. Петра очень нехотя провёл Папа Гиларий, только потому, что бракосочетание сына императора и дочери экс-императрицы по всем канонам должен был проводить именно он. Молодые выслушали все положенные молитвы, ответили «Да», лёгкой тенью обозначили супружеский поцелуй.
Оба вели себя естественно и достойно, не выказывая бурную радость, но и не отворачиваясь равнодушно друг от друга. В конце застолья, как и предполагалось, явился гонец с приказом Марку немедленно явиться в расположение Легиона. Все сделали вид, что огорчены этим обстоятельством, а Плацидия мягко улыбнулась, слегка притронулась к руке мужа, пожелала ему удачи в ратном деле, и вернулась к столу.
Через два дня центурия Марка погрузилось на корабль, который взял курс на Сардинию.
Прибыв на остров мамортисов, как окрестил его Рем, и это название быстро прижилось, легионеры первым делом начали устраивать лагерь. Для связи со мной привезли большие клетки с почтовыми голубями, при этом Марк очень строго следил, чтобы никто из легионеров не привёз на остров своих птиц, даже одного. Секретность необходимо было соблюдать на высшем уровне, поэтому и голуби допускались на остров только «государственные», приученные лететь прямо во дворец императора.
При этом, можно было отправить весточку родным – открытое письмо передавали Марку или Рему, они внимательно читали его, и если оно не содержало ничего подозрительного, отправляли обычным путём во дворец, с указанием передать нужному адресату.
По той же причине секретности Марк приказал отвести все корабли из гавани острова, они стояли на виду, и могли приплыть только по соответствующему сигналу. Что поделать, на карту было поставлено слишком многое, чтобы игнорировать меры безопасности и секретности.
Разбили палатки для легионеров, как обычно, по десять человек вместе с деканом. При этом пришлось увеличить количество контуберний до тринадцати, из-за тех самых трёх десятков легионеров, прикомандированных по просьбе Марка.
Когда немного наладили быт, центурион выстроил всех легионеров на площади, и показал технику в действии: из ангаров, фырча и плюясь паром, выползло несколько чудовищ-мамортисов. Легионеры, преодолев первый страх перед необычными машинами, окружили их плотным кольцом, восхищённо ахали, заглядывали в открытые люки.
Весь этот день посвятили знакомству с чудесной техникой: кто-то примеривался к арбалетам у бойниц, наводил пушку-скорпион, тренировался забираться и выпрыгивать из машин на ходу, а кое-кто уже примерялся к управлению машиной или к топке парового двигателя. Разумеется, одного дня на всё не хватило, и назавтра продолжили знакомство с этой удивительной техникой.
Когда легионеры освоились с паровыми чудовищами, пришла пора изучения аэростатов. Изобретение оценили по достоинству, однако далеко не все решились подняться в воздух в корзинах, подвешенных к разноцветным шарам. Оболочки продолжали делать, окрашивая яркими красками и узорами – у потенциальных вражеских наблюдателей они не должны были вызывать тревогу и ассоциироваться с боевым оружием – пусть воспринимают их, как яркие игрушки.
С течением времени страх перед высотой притупился, и многие поднимались в воздух даже с удовольствием. Пришла пора учиться применять новые знания на деле, и формировать экипажи мамортисов и аэростатов. Последние делились на два вида: лёгкие разведывательные, и тяжёлые боевые. В состав первых входил командир экипажа, «кочегар», обязанностью которого было следить за горелкой и выпускным клапаном, чтобы соответственно поднимать или опускать аэростат.
Каждый воздушный аппарат был привязан верёвкой к барабану, возле которого дежурил специально назначенный легионер, готовый в любой момент быстро притянуть аэростат к земле в безопасное место. В корзине также находился наблюдатель, умеющий чертить планы на бумаге. Это была самая ответственная должность в экипаже, и на неё назначались наиболее толковые и наблюдательные легионеры. В экипаж боевого аэростата, помимо командира и кочегара, входили легионеры с тяжёлыми луками и амфорами с «греческим огнём». Туда не включали наблюдателей, а корзина была более плотной и защищённой от стрел.
Каждый день воинов был наполнен работой и учёбой: изготавливали печи для наполнения аэростатов горячим воздухом, горелки для поддержания температуры в полёте, барабаны и верёвки, чтобы управлять аэростатами. Помогали собирать и испытывать новые машины-мамортисы, учились стрелять из тяжёлого лука с неба на землю, осваивали арбалеты, собирали материалы для изготовления «греческого огня».
Шили разноцветные флаги для сигналов – красные, жёлтые, синие и зелёные, различной формы – прямоугольные, треугольные и «ласточкин хвост»: прямоугольник с внутренним уступом. Учили сигнальную азбуку, разработанную Ремом. Ждали, когда придёт пора применить новые знания на деле.
Византийский император шёл напролом. Его войска вплотную встали на наших границах, но он не начинал боевых действий, пока не подойдут основные силы Сасанидов. Побеспокоившись заранее, я два месяца назад приказал командирам четвёртого и пятого вспомогательных легионов призывать своих резервистов и формировать полноценное войско. Потом отправил пропретора Флавия Майориана, командиров и первых помощников всех легионов – трёх основных, кадровых, и двух вспомогательных, на остров мамортисов, предупредив Марка голубиной почтой: встретить командование и показать всю боевую технику в действии.
Когда легаты вернулись, я собрал закрытое совещание высшего командования и спросил, каковы их впечатления.