-Зато мы знаем! – подключилась завуч, хватая меня за руку. – Ты украла!

-Нет! – испуганно дёрнулась я, неуклюже роняя все вещи с парты.

Они кричали и говорили что-то ещё, в кабинете в принципе поднялся шум и гам, потому что временно притихшие одноклассники тут же ожили, из-за скандальности всего происходящего.

Я же словно оглохла. А может быть ещё и ослепла. Потому что моя вселенная в этот момент сузилась до одного единственного человека – Анны Викторовны, что смотрела на меня несчастным взглядом, а по её щеке стекала одинокая слеза.

-Ася? – словно не веря самой себе прошептала она, разрывая мой мир на миллионы осколков.

Удушающий страх, при мысли о том, что я разочаровала или предала её, неконтролируемым потоком рухнул на меня, выбивая всякое присутствие духа. Наверное, надо было защищаться, кричать, доказывать, что это не я, что я никогда бы в жизни не посмела так поступить. Но чувство вины, позора и чего-то ещё, заставляло лишь беспомощно висеть в руке у завуча.

Анечка моргнула, утерев слезу и потребовала у администрации:

-Отпустите её!

-Что? – не понял директор.

-Асель, отпустите.

Пальцы завуча невольно разжались, и я почти ухнула на пол, но в самый последний момент всё-таки сумела устоять на ногах, оперевшись рукой на парту.

-Ась, посмотри на меня, - почти шёпотом попросили Анна Викторовна. Я затравленно подняла на неё свой взгляд, она попыталась ободряюще улыбнуться, но получилось плохо. – Асют, скажи, ты это сделала?

Ответить я не смогла. Весь русский язык в один момент вылетел из моей головы, на ум приходили лишь какие-то выкрики и ругательства на чеченском. А ещё мне показалось, что мой ответ не имеет никакого значения, потому что все уже всё решили. И этот ЕЁ раненный взгляд, будто полный обиды и разочарования. Разочарования мной.

И я не выдержала, резко рванув между директором и завучем. Я бежала долго, не чувствуя ни усталости, ни боли, ни холода… Одно лишь отчаянье и безнадёга. Из школы я вылетела прям как была одета на уроках – блузка, сарафан, колготки и лёгкие босоножки. Но меня это совсем не волновало, впрочем, как и всё остальное - зима, сугробы холод.... Мне надо было бежать, скрываться… мне надо… И я бежала. Может быть несколько часов, а может быть какие-то минуты. Не знаю. В моей памяти всё до сих пор слито в единый ком.