-Отдай!

Я подскочила с кровати и попыталась вырвать у него браслет, но Артём был старше, выше и в принципе сильнее, он легко отклонился от моего выпада, уйдя в сторону.

-Воровка!

-Нет, отдай!

Не знаю, сколько я прыгала вокруг него, пытаясь вернуть своё, и даже сумела ухватить край браслетика, оттянув резинку, но та не выдержала силы натяжения, и бусины мелким дождём посыпались на пол.

-Сама виновата! – ухмыльнулся Артём, наблюдая за моим расстроенным лицом и наворачивающимися слезами.

И тут в моей голове слетят все ограничители, и я одним прыжком накинусь на него, царапаясь и кусаясь. Когда взрослые прибегут на детские крики, я раздеру ему всё лицо. Будет громкий скандал, после которого Марина с Артёмом навсегда покинут дом отца. Она могла стерпеть всё что угодно, только не посягательства на своего ненаглядного сыночка.

Но опять-таки, данный инциндент будет лишь поводом и последней каплей, переполнившей чашу её терпения, ибо как выяснится позже, у Марины был давно устоявшийся роман с замполитом части, в которой служил отец. Странно, что им удавалось столько лет хранить это в тайне, ибо в маленьких городках это почти невозможно. А может быть, отец действительно всё это знал, но просто закрывал глаза на измены, в замен на то, что его жена будет терпеть чужого ребёнка в своём доме.

Таким образом, мы остались вдвоём. Владимир, конечно же, не откажется от сына, они будут встречаться достаточно часто, мой несостоявшийся брат иногда будет приходить к нам в гости, а я упорно начну прятаться уже в своей комнате. Впрочем, для Артёма это не будет особой трагедий, поскольку в его голове уже сформируется чёткое представление о том, кто является источником всех его бед.

Через год, как отец привезёт меня с Кавказа, меня отдадут в школу. В те времена мало кто задумывался об особых условиях, инклюзии или ещё чём-то. Я пойду в обычную школу, единственную в округе, на общих условиях. Отец с дядей Борей наивно посчитают, что мне надо социализироваться, и лишь одна Елена Петровна схватится за голову и надаёт подзатыльников обоим мужикам.

Я не умела ничего. И здесь не имеется в виду чтение или письмо, куда уж там, я и по-русски то изъяснялась настолько коряво, что полностью понять меня мог только один Владимир. А тут школа. И другие дети. И куча всего остального. Я всегда была для них чужой. Болезненно чужой. Чеченский ребёнок, который как красная тряпка для быка, напоминание об ужасах войны, через которые пришлось пройти почти каждой семье. Следует ли пояснять, что меня не принимали? Учителя смотрели настороженно, каждый раз хватаясь за голову, видя мои кривые каракули в тетрадях и не делая ровным счётом ничего, чтобы хоть как-то изменить ситуацию. А дети… они смеялись, тыкали пальцем и недовольно кривились, стоило им заприметить меня на горизонте. Да ещё и Артём, который учился здесь же. Иногда его дружки шпыняли меня своим убийственным: «Черномазая». Мне оставалось лишь одно – кидаться, драться и кусаться. Единственный доступный мне способ защитить себя.

Сколько раз директор вызывала уже майора Тертышного в школу, подсчитать невозможно. Но отец обладал определённым авторитетом, и меня терпели ради него.

Не могу предсказать, чем бы это всё закончилось, наверное, ничем хорошим, если бы однажды в школе не появилась ОНА - моя спасительница и героиня, посланная мне самой судьбой, в которую я так упорно сейчас не верю. Остаётся только удивляться, какими ветрами в наш город занесло новую учительницу русского и литературы. Молодая, умная, образованная… прекрасная. И уж совсем  непонятно, что такого она смогла рассмотреть во мне, раз не жалея ни времени, ни сил взялась за моё обучение, почти каждый день занимаясь с чудоковатным ребёнком до самого вечера.

К двенадцати годам я уже мало чем отличалась от других детей, разве что только внешностью, странным акцентом и лёгкой дёрганностью. Даже отношение других людей вокруг станет понемногу меняться, у меня появятся первые друзья-приятели внутри класса и какие-то увлечения, начну читать книги, что-то там рисовать, помогать отцу по дому… "Относительный мир" - как однажды назовёт это время Владимир, и которое так неожиданно рухнет. Опять .