Зал выпотрошили. Единственной приметой были плакаты с рекламными слоганами: «Ваш желудок снова в порядке» и «Спросите у мамы рецепт идеальных блинов». Луч зафиксировался на улыбающейся тетке – обобщенной маме с тарелкой блинчиков. В заплесневелой коробке «Ивушки» она смотрелась совсем безрадостно.

– Столов нет, – промолвил Олег, падая духом.

– Логично, их унесли сразу. Зачем тебе столы?

– Где еще она могла спрятать подсказку? Под столешницей – очевидный вариант.

– Очевидный – не означает идеальный.

– Но при Владе здесь все было иначе.

– Мы не видели и половины.

Зал был спроектирован буквой «Г». С барной стойкой и сценой для музыканта. Ткань, драпировавшая помост, висела лоскутьями. От пылинок засвербело в носу, Надя смешно чихнула.

– Воистину Храм чихов.

Олег повел лучом по стойке, укутанной одеялом пушистой пыли.

– В юности мы бы устроили тут штаб. А нынешних детей «заброшки» не приманивают.

– Ой, только не гунди по поводу современной молодежи.

Под ногами пищали половицы. Олег нашел руку Нади, и она сжала его пальцы. От запястья исходило приятное тепло.

А «Ивушка» разочаровывала. Пустым гардеробом, пустым, без унитазов, туалетом. Записок не было ни в паутине, ни в плесени, ни в пыли.

– Мы что-то упустили, – запальчиво заявил Олег.

Они вышли в коридор. Фонарики визуально увеличивали банкетный зал.

– Когда ты меня спас, – сказала Надя вдруг, – я напридумывала себе, что ты – принц. Приходила смотреть, как ты тусуешься с друзьями. Фантазировала, что вырасту, и мы… – Она улыбнулась виновато: – Детские глупости.

Их пальцы были все еще сплетены. Надя взглянула на высокого Олега исподлобья, из-под ресниц. Он шагнул к ней с грацией создания Франкенштейна. Сместил взор на приоткрытые губы.

– Олег…

– Да?