Олег постучал костяшками по доскам:

– Труха. За мной.

Он выбрал окно с торца здания. Загнутыми дугами молотка ковырнул гвозди. Надя следила за дорогой, пританцовывая от избытка адреналина.

– Мы как Лара Крофт и…

– …и гопник, – подсказал Олег.

– Да сам ты гопник.

– А я о чем?

Доски легко отделились от рамы. Олег пихнул ставни, и они скрипнули отзывчиво.

– В Казани я дружила с диггерами.

Подтягиваясь и запрыгивая в темноту, он думал о ее друзьях, о парнях, окружавших ее в институте. Наверняка начитанные, культурные, не то что он, риелтор, блин. Подошвы коснулись твердой поверхности.

– Идиот, – прошипел Олег.

– Что?

Он нашел ее руки и помог залезть. Полные груди на секунду прижались к его груди. Локоны дотронулись до подбородка.

– Зря мы ломали доски, – сказал он, прочистив горло.

Задняя дверь «Ивушки» была разбита: снизу отсутствовала половина дверного полотна. Пригибайся и входи цивилизованно.

– Через окно – кинематографичнее, – сказала Надя.

Он включил оба фонарика, отдал ей пластмассовый. Лучи скрестились. Тьма ретировалась в углы. Световые рапиры прогулялись по затхлой каморе и канули в дыру проема, ведущего в банкетный зал.

– Кухня, – догадался Олег.

Из помещения вынесли все до нитки. Мебель, печи, вытяжку. Вместо мойки торчала печальная труба, нашпигованная марлей. Было относительно чисто, лишь немного листвы и омерзительный лишайник на стенах.

Надя чиркнула плечом по плечу спутника, пошла, толкая перед собой круг света. Олег смутно помнил гардины, массивные колонки.