Глава десятая

На следующий день я все же добралась до йоги, на которую накануне не попала, предпочтя беседу с Риком Мак-Адамсом. Виньяса оказалась тем видом йоги, в котором нужно постоянно двигаться, где одна поза тут же перетекала в другую. Семеро других присутствующих в классе оказались гибкими точно змеи, изгибались и скручивались без остановки все пятьдесят минут, даже не вспотев. А меня к концу занятия можно было выжимать, и, пошатываясь, я отправилась в раздевалку за полотенцем.

– Поверьте, дальше будет проще, – упав рядом на скамейку, подбодрила меня другая женщина.

Я заметила ее на занятии: лет сорок, худощавая и такая гибкая, что при всех наклонах назад ее пепельная, высоко уложенная на манер ирокеза челка касалась пола.

– Надеюсь, вы правы. У вас отлично получается.

– Я родилась гибкой, – пожала плечами она и начала энергично вытирать плечи и торс с искусной татуировкой. – Вы Джейн, верно? Та, что живет в Торн Блаффсе?

– Как вы узнали?

– Рик Мак-Адамс сказал. Столкнулась с ним вчера в баре, и он сообщил, что вы рано или поздно сюда заглянете.

– Он ваш друг? – осторожно спросила я.

– Не совсем, просто знакомый. Он из тех, кого знают все. И он явно очарован вами, – с очевидным намеком подмигнула она.

– О боже, нет, – возразила я. – Я так не думаю.

– А я не сомневаюсь. Вы очаровательны. Кстати, я Элла Махмед. – Женщина поднялась и, через голову натянув зеленую тунику, быстро ее расправила. – Так вы сюда насовсем перебрались?

– Нет, только на лето. В качестве репетитора для дочери Эвана Рочестера.

– Да, Рик упоминал.

Откуда он мог знать? Этого я ему не говорила.

Элла Махмед, порывшись в огромной сумке для вещей с африканским узором, выудила наконец шляпу с плоскими полями и, нацепив на затылок подальше от челки, пояснила:

– Просто я к Торн Блаффсу тоже имею некое отношение. Моя бывшая подруга – лицензированный архитектор, ее наняли для реставрации особняка.

Теперь я смотрела на нее с бóльшим интересом.

– Особняк роскошен! Она просто молодец.

– Достаточно хороший, да, но на самом деле там нужно было только подготовить чертежи. Рочестер сам четко представлял, чего хочет: современный, открытый, в стиле самых известных домов Джаспера Маллоя. Забавно, кстати, что для себя Маллой построил Торн Блаффс совершенно другим. Он напоминал кроличьи норы, весь в секретных проходах и потайных комнатах. Думаю, к концу жизни у него немного поехала крыша. Так и загнулся там же, знаете? В своей мастерской.